20 сентября 1854 года англо-французские силы наглядно познакомили русскую армию с техническим прогрессом.

Второй батальон Стрелковой бригады английских войск переправляется через Альму. Льюис Джонс. 1854 год

Крымский вопрос

В 1854 году между Россией и Европой возник конфликт, в центре которого оказался Крым.
Правда, в отличие от современной ситуации, в середине XIX века дело дошло до прямого вооружённого столкновения.
Внешняя политика Николая I потерпела крах. Очередное противостояние с Турцией, ставшее для России делом давно привычным, на сей раз обернулось столкновением с европейской коалицией, тон в которой задавали Франция и Великобритания. У Российской империи союзников не нашлось.
Осенью 1854 года Франция и Великобритания решили нанести удар в Крыму. Пользуясь господством флота союзников на Чёрном море, противники России планировали высадить на крымском побережье большой десант, целью которого было уничтожение российского Черноморского флота и Севастополя как его главной базы.
Англо-французский экспедиционный корпус начал высадку в районе Евпатории 14 сентября 1851 года. После высадки 60-тысячная группировка начала выдвижение к Севастополю, от которого её отделяло около полусотни километров.

Князь-разрушитель

Оборонять Севастополь было поручено светлейшему князю Александру Сергеевичу Меншикову, правнуку Александра Даниловича Меншикова, сподвижника Петра Великого.
Князь Меншиков не был обойдён должностями и титулами — генерал-адъютант, адмирал, морской министр и генерал-губернатор Финляндии. Но если по части чинов своему великому предку Александр Меншиков не уступал, то с военным искусством всё обстояло значительно хуже.
Впрочем, современники вообще были весьма скептически настроены к князю. Его обвиняли в том, что модернизация флота не была начата именно из-за противодействия Меншикова, равно как и модернизация армии в целом. Светлейший князь вообще к прогрессу относился враждебно — например, крайне негативно отнёсся к строительству железных дорог.
Знаменитый поэт и партизан Денис Давыдов охарактеризовал Меншикова так: «Он умел приспособить свой ум ко всему, но он не мог сделать своего ума из разрушающего создающим».
Против 60-тысячной англо-франко-османской группировки, имевшей более 130 орудий, не считая огневой поддержки артиллерии флота союзников, Меншиков мог выставить около 35 тысяч солдат и 84 орудия. С этим «активом» Меншиков занял оборону на левом берегу реки Альма, прикрывая Севастополь.

Шапка генерала Кирьякова

Ситуация перед сражением была явно не в пользу русских войск. Противник имел почти двукратный перевес в живой силе и артиллерии. Сказывалось и превосходство противника в техническом оснащении — почти все англичане и французы имели на вооружении так называемые «штуцеры», то есть нарезные ружья, имевшие большое преимущество перед гладкоствольными ружьями в точности и дальности стрельбы. В русской армии из 35 тысяч человек «штуцеры» имели на вооружении менее 2000 солдат.
Кроме того, позиция на высоком левом берегу Альмы, хоть и имела ряд выгод, всё-таки не была идеальной. Например, левый фланг нельзя было примкнуть к морю из-за огня кораблей англо-французского флота. Сами позиции русских войск были растянуты на несколько километров, что делало их ещё слабее.

Парадоксально, но накануне сражения, происшедшего 20 сентября 1854 года, командующий был уверен в победе. Уверен настолько, что приглашал жителей Севастополя понаблюдать за ходом боя с окрестных высот.
Левым флангом русской армии, который выглядел наиболее уязвимым, в сражении при Альме командовал генерал-лейтенант Василий Кирьяков.
Лихой вояка, слывший большим любителем выпивки, накануне сражения выказывал оптимизм ещё больший, чем присутствовал у князя Меншикова. При получении от Меншикова приказа о диспозиции генерал изрёк:
— Не беспокойтесь, Ваше сиятельство. Шапками закидаем неприятеля.
Бравада генерала Кирьякова позже превратится в крылатое выражение.

Война и кофе

Центром русской позиции на высоте Телеграфный Холм командовал сам Меншиков, правым флангом, защищавшим Курганный Холм, — генерал Пётр Горчаков.
Армией союзников командовали двое — британец Фицрой Раглан и француз Леруа де Сент-Арно. В других условиях отсутствие единоначалия могло пагубно сказаться на действиях англо-французских войск, но в данном случае перевес в численности и оснащении был слишком большим для того, чтобы его не использовать.
Впрочем, утро началось именно с конфуза — части французского генерала Боске начали обходить левый фланг русских, ожидая синхронных действий от англичан на правом фланге. Однако англичане запаздывали, и французские солдаты в ожидании союзников пили кофе.
К полудню наступление французов возобновилось, однако со стороны русских не прозвучало ни единого выстрела, что заставило Боске процедить: «Эти господа решительно не хотят сражаться».
2-й батальон Минского полка, которому противник зашёл в тыл, отступил практически без боя. Оставшиеся части завязали сражение с французами, превосходившими их по численности вдвое. Поначалу русских спасали орудия, поскольку вражеская артиллерия отстала. Но своёслово сказали французские «штуцера», под убийственным огнём которых русские батальоны на левом фланге несли большие потери.
Тем временем русские полки на правом фланге, до которых, наконец, добрались англичане, сумели отбить их атаку.

Отступление

Французы усилили давление в центре и на левом фланге. Часть русских полков, деморализованная большими потерями от «штуцеров» и неэффективностью собственных штыковых атак, стала отступать.
В то же время «шапкозакидатель» Кирьяков от командования фактически самоустранился. Вскоре французы, оттеснившие русских на левом фланге, открыли огонь по позициям русских в центре.
Начальник штаба князя Меншикова генерал Вунш писал о происходившем тогда: «Французские стрелки беспрепятственно взбирались уже на оставленную генералом Кирьяковым позицию и открыли по нас штуцерный огонь. Проскакав ещё некоторое пространство, мы встретили генерала Кирьякова в лощине, пешего. На вопрос, где же его войска, он ровно ничего не мог ответить, кроме обличавших не совсем нормальное его состояние и не относящихся к вопросу слов, что „под ним убита лошадь“!»
Оборона русской армии трещала по швам и держалась на мужестве и стойкости отдельных подразделений. Не покидал своих позиций Минский полк, отчаянно дрались волынцы и гусары.
Но Телеграфный Холм перешёл под контроль противника, там были установлены 40 французских орудий. Удержать позиции русские уже не могли и начали отступление к Севастополю.

Демонстрация отсталости

От ещё более серьёзного поражения русскую армию спасло заблуждение англичан и французов. Они были уверены, что на реке Альме дрались не со всеми русскими силами, а лишь с авангардом. Полагая так, союзники отказались от преследования.
В сражении при Альме русская армия убитыми и ранеными потеряла свыше 5 тысяч человек, союзники — около 4 тысяч.
Главным же результатом битвы стала наглядная демонстрация технического превосходства англо-французской армии, которое невозможно было компенсировать одним лишь мужеством русских солдат.
Россия расплачивалась за «шапкозакидательские» настроения, царившие в России той эпохи. А вечно пьяный генерал Кирьяков стал лишь ярчайшим их проявлением.

Поражение турок в Синопе ускорило вступление в войну Англии и Франции. 22 декабря 1853 г. (3 января 1854 г.) соединенный англо-французский флот вошел в Черное море. Через три дня английский пароход «Ретрибюшен» подошел к Севастополю и объявил командиру порта, что для предотвращения войны с Англией и Францией русский флот не должен выходить из гавани и нападать на турецкий флот.

В это время остальные корабли эскадры прикрывали поход пяти турецких пароходов с 6-тысячным десантом, оружием и боеприпасами, предназначенными как для турецких войск, так и для горцев, живших на территории России.

Надо отметить, что первоначально англо-французский флот, вошедший в Черное море 6 января 1854 г., не имел абсолютного превосходства над русским флотом. Английская эскадра состояла из 8 кораблей (один винтовой), 3 фрегатов (один винтовой), 10 пароходов; французская эскадра состояла из 8 кораблей (один винтовой), 2 фрегатов и 6 пароходов.

Увы, севастопольские адмиралы не готовили флот к атаке союзной армады - не было высочайшего повеления. Упрямый Николай I вдруг повел себя довольно странно, надеясь, что все само собой образуется, а союзная эскадра погуляет по Черному морю да и уйдет восвояси. Отличная возможность атаковать союзную эскадру при выходе из Босфора была потеряна. В марте - апреле эскадры союзников получили подкрепления, которые обеспечивали им неоспоримое превосходство над русским флотом. Теперь война была заведомо проиграна.

15 марта 1854 г. Англия и Франция официально объявили войну России. А уже 31 марта английский пароход, шедший под австрийским флагом, захватил под Севастополем частный грузовой парусник.

К середине апреля 1854 г. англо-французская эскадра в составе 19 кораблей и 9 пароходо-фрегатов направилась к Одессе. В составе английской эскадры было три 120-пушечных корабля и семь 80-пушечных, французы имели три 120-пушечных и шесть 80-пушечных.

К началу войны Одесса вообще не имела береговых укреплений, так как была чисто торговым портом. Кстати, и впоследствии вплоть до 1914 г. в Одессе в мирное время береговые батареи отсутствовали.

Наскоро было построено шесть батарей, укрытых земляными валами. Батарея № 1 (шесть 2-пудовых мортир и 2 единорога) на правом фланге, в 3-х верстах от Карантинной пристани, при съезде на дачу графа Ланжерона. Батарея № 2 (шесть 24-фунтовых пушек), за входом в Карантинную пристань. Батарея № 3 (шесть 24-фунтовых пушек), на оконечности Карантинного мола. Батарея №4 (восемь 1-пудовых единорогов), левее лестницы впереди дома и сада князя Воронцова. Батарея № 6 (четыре 24-фунтовые пушки; 28 человек прислуги под начальством прапорщика Щеголева) на оконечности практического мола.

10 апреля союзный флот атаковал Одессу. Несколько кораблей на предельной дистанции вели перестрелку с батареями № 1, 2 и 3 без особых результатов, потерь на батареях не было. Шесть гребных баркасов, подойдя к берегу у предместья Пересыпь, запустили ракеты Конгрева по гавани Одессы.

Наиболее жестокий бой шел у батареи № 6 прапорщика Щеголева. К ней на дистанцию 1500 м подошли английские корабли и 9 пароходо-фрегатов, на вооружении которых было 350 орудий. В течение 6 часов Щеголев с четырьмя 24-фунтовыми пушками вел неравный бой с кораблями союзников. Ядра русской батареи вызвали сильный пожар на французском фрегате «Вобан», который был уведен на буксире. Лишь после того как было подбито два орудия и сгорела ядрокалильная печь, Щеголев заклепал орудия, построил уцелевшую прислугу и мерным шагом под барабанный бой прошел через весь мол подогнем неприятеля.

Тем временем остальные суда неприятеля, пользуясь преимуществом своей артиллерии, вели огонь по городу и порту, не подходя под выстрелы береговых батарей. Шесть английских гребных судов пытались высадить десант, но, понеся большие потери, обратились в бегство, попав под картечь четырех полевых орудий. По поводу бомбардировки Одессы французский адмирал Гамелен доносил Наполеону III, что союзный флот нанес городу «много вреда без собственного ущерба». На самом деле во время обстрела Одессы было убито трое и ранено восемь жителей, сожжено бомбами и ракетами 14 небольших строений, повреждено 52 частных каменных дома, из состава гарнизона убито 4, ранено 45, контужено 12 человек.

Постояв еще неделю у Одессы, 12 апреля союзный флот ушел в сторону Севастополя. Однако 30 апреля английский пароходо-фрегат «Тигр» решил поохотиться за русскими парусниками в районе Одессы. «Тигр» имел мощную машину в 400 лошадиных сил. На его палубе стояли две 10-дюймовые и 14 32-фунтовых пушек. Экипаж состоял из капитана, 24 офицеров и 200 матросов. В густом тумане «Тиф» сел на мель в 6 верстах к югу от Одессы. К месту аварии прибыла конная батарея и взвод улан. Батарея открыла огонь, а уланы в конном строю по мелководью атаковали корабль.

Нервы у английского капитана не выдержали» и он поднял белый флаг. Экипаж в составе 225 человек был взят в плен. «Тигр» не подлежал восстановлению, но машина и пушки с него были сняты русскими. В следующем году в Николаеве был заложен новый пароход «Тигр», на который поставили машину с английского «Тигра». 10-дюймовая английская пушка с «Тигра» и поныне стоит на набережной Одессы.

Обстрелять мирный город и грабить купцов - дело нехитрое, а вот формирование экспедиционного корпуса - дело куда более долгое. Лишь 28 февраля Луи-Наполеон сформировал «Восточную армию». Таким образом, у русских был почти год на занятие Проливов. Да за это время и до Египта дойти можно было при желании. Но, увы, Николай I все надеялся...

«Восточная армия», после ряда преобразований, составилась из четырех пехотных дивизий с двумя пешими батареями каждая, одной кавалерийской дивизии с двумя конными батареями и резерва артиллерии в составе трех пеших и трех конных батарей, одной батареи горных гаубиц и ракетной полубатареи. Укомплектовать такую экспедиционную армию было не очень-то просто, а французскому императору не терпелось начать войну. Для быстрейшего доведения численности состава полков до штатов военного времени, чтобы поскорее отправить армию на Восток, взяли до 20 тысяч лучших солдат различных полков мирного времени и свели их в две дивизии военного времени. Таким путем из трех полков мирного времени формировали один полк военного времени. Так были сформированы две отборные дивизии: 1-я Канробера и 2-я Боске. Остальные дивизии были укомплектованы наспех запасными и рекрутами. Предположительная численность экспедиционной армии достигла 40 тысяч человек. Местом высадки маршал Вайян избрал Галлиполи.

Английская экспедиционная армия должна была состоять из пяти пехотных и одной кавалерийской дивизий, всего около 30 тысяч человек и 56 орудий. Для ее сосредоточения был назначен остров Мальта.

Первый транспорт с французскими войсками вышел из Марселя 7 марта. К 14 апреля в Галлиполи было высажено 25 тысяч французских и 8 тысяч английских солдат и офицеров. Из Галлиполи союзные войска стали постепенно перебрасываться в район Варны, оттуда предполагалось начать наступление на русскую Дунайскую армию. Однако русская армия покинула Дунайские княжества, и воевать союзникам стало вроде бы не с кем.

Врага не было, а потери были, да еще какие. К 10 июля 1854 г. в английской армии в районе Варны из 25 600 человек было больных 1507. Во французской армии за июль заболело холерой 8142 человека, из них умерло 5183 человека. Союзникам нужно было срочно уходить с Балкан. Вопрос был только - куда? Возвращаться восвояси на смех всей Европы? Англичане предложили захватить Севастополь и уничтожить там корабли и портовые сооружения. Это было продолжение старой британской стратегии. В Лондоне считали, что только британский флот должен контролировать моря, а все остальные флоты по возможности надо уничтожить. Так они и поступили в 1793 г. в Тулоне с французским флотом, в 1801 г. в Копенгагене с датским флотом, в 1855 и 1919 г. с русским флотом в Севастополе.

И в 1854 г., и позже морские офицеры и историки спорили, мог ли Черноморский флот противодействовать высадке союзников в Крыму. Элементарный расчет огневой мощи союзного и русского флота, а также возможности маневрирования союзных паровых кораблей и фрегатов показывают, что шансы русских на победу в генеральном сражении «а ля Трафальгар» были равны нулю.

И вот наши храбрые адмиралы провели эти несложные расчеты и решили: драться нельзя, надо самим топиться с горя. Ну а что, если отступить от шаблона и от заученных наставлений? Сразу оговорюсь, что не следовало изобретать что-то новое, надо было действовать тем, что имелось под рукой.

Всего через 7 лет после описываемых событий, в 1861 г., начнется Гражданская война в США. Там обе стороны станут применять самые разнообразные способы войны на море. В ход пойдут и брандеры, и таран, и шестовые мины, и подводные минные заграждения. Никаких особых изобретений, необходимых для создания и использования этих примитивных типов вооружений, делать в 1855-1861 гг. не надо было. Так, например, брандеры новгородцы использовали против шведских судов еще в 1300 г. на Неве, а в 1770 г. граф Орлов с помощью брандеров сжег при Чесме превосходящие силы турецкого флота. Но вот Орловых-то в 1854 г. в России и не оказалось.

Неужели нельзя было из 21 малых пароходов, находившихся в составе Черноморского флота, сформировать несколько штурмовых флотилий? Можно было мобилизовать еще как минимум два десятка речных пароходов, принадлежавших различным гражданским ведомствам и частным лицам. Эти пароходы плавали ранее в Азовском море, по Днепру и Дону.

В принципе можно было мобилизовать пароходы даже на Волге, где к 1854 г. их насчитывалось десятки. Так, например, с 1850 г. между Тверью и Астраханью ходили буксирные пароходы «Минин» и «Пожарский» с машинами мощностью в 200 номинальных лошадиных сил, принадлежавшие обществу «Меркурий». В январе 1854 г. три парохода с машинами мощностью в 50 номинальных л. с. были доставлены в разобранном виде с завода Коккериль (Бельгия) в Тверь, и с апреля того же года они находились в плавании.

Риторический вопрос: при необходимости эти пароходы по частям или целиком могли быть перетащены с Волги на Дон, в районе современного канала Волго-Дон? Замечу, что в этом месте суда перетаскивали уже не менее тысячи лет.

Спору нет, речные пароходы были неспособны нести регулярную службу на Черном море. Но от них требовалось совершить один или два рейса, чтобы быть использованными в качестве брандеров.

Русские колесные пароходы если и уступали в скорости хода, то совсем немного союзным винтовым кораблям и фрегатам, не говоря уж о больших колесных пароходах. Зато они были маневреннее больших пароходов.

В 1854 г. не было мелкокалиберных скорострельных орудий (они появятся только через 15-20 лет), а пушки больших и средних калибров имели малую скорострельность. Эти орудия были рассчитаны на линейный бой с неподвижным или малоподвижным кораблем противника и в подавляющем большинстве своем не имели поворотных устройств. Таким образом, в ночном бою малые пароходы, используемые в качестве брандеров и носителей шестовых мин, были малоуязвимы от огня артиллерии противника. Вспомним, что в 1877- 1878 гг. ни одна русская миноноска не была потоплена артиллерийским огнем турецкого корабля, причем не только в ночных, но и в дневных атаках.

Защиту команд малых пароходов от ружейного огня организовать было проще простого. Для этого годилось все - от мешков с песком до железных щитов.

Разумеется, был риск потерять несколько пароходов и несколько десятков человек из их команд. Поэтому команды должны были состоять исключительно из охотников, как тогда называли добровольцев. А их явно хватало среди десятков тысяч офицеров и матросов Черноморского флота, да и матросов гражданских судов.

Увы, в Российской империи, как и позже в СССР, тратились огромные средства на вооружение, а героям, спасавшим страну» платили медяки. До царей и генсеков не доходило, что если человек идет на смерть за Родину, то он должен быть уверен, что члены его семьи будут пожизненно обеспечены и защищены от произвола чиновников.

В применении к 1854 г. это должно было означать, что команда малого парохода, потопившая большой пароход, получала бы как минимум треть стоимости потопленного судна. Офицеры подлежали производству через чин, а нижние чины получали бы наследственное дворянство.

Надо ли говорить, что при таких условиях команды из охотников сами бы рвались в огонь и в воду.

Внезапность операции штурмовых флотилий можно было бы обеспечить элементарной дезинформацией. Так, сбор большого числа малых, в том числе и речных пароходов можно было объяснить необходимостью буксировки парусных кораблей, фрегатов и корветов Черноморского флота к месту боя и в самом бою. Такой прием использовали союзники при бомбардировке Севастополя, да и до войны во всех флотах Европы практиковалась буксировка малыми пароходами больших военных парусных судов.

Любопытный момент: 18 марта 1854 г. вице-адмирал Корнилов издал подробную инструкцию командирам судов Черноморского флота на случай появления союзного флота у Севастополя. Из восьми страниц инструкции три посвящены действиям брандеров! «Ах! Какой прозорливый адмирал! - воскликнет квасной патриот. - А автор еще говорит, что у нас не было Орловых!»

Увы, Корнилов подробно расписывал возможные действия союзных (!) брандеров против Черноморского флота. В инструкции Корнилов вспоминал успешные действия брандеров при Чесме, на Баскском рейде в 1809 г., но ему даже не пришло в голову самому атаковать врага брандерами, тараном и шестовыми минами. Уж лучше всем героически затопиться на Севастопольском рейде! Глядишь, и вице-адмиралу, и затопленным кораблям памятник красивый поставят.

Чтобы не быть обвиненным в пристрастности в описании действий союзного флота, я предоставлю слово известному морскому теоретику германскому адмиралу Альфреду Штенцелю: «...самое удивительное - это план, выработанный союзниками для перевозки войск. Вместо того чтобы заблокировать русский флот в Севастополе и тем обезопасить переход транспортов с войсками, они решили только прикрыть их конвоем из военных судов. Конечно, эта роль выпала лишь на долю английских кораблей, т.к. французские были битком набиты войсками. Не было даже организовано наблюдение за стоявшим в гавани неприятельским флотом. Странным кажется то, что старшие флагманы остались на парусных линейных кораблях, между тем как младшие находились на винтовых судах. Столь же фантастичен, как переход морем, был и план десантирования: предполагалось высадить сразу 30 000 человек, без палаток, всего с несколькими батареями артиллерии и небольшим количеством припасов, несмотря на то что у западного берега Крыма часто бывал довольно сильный прибой.

В Варне были посажены на суда 28 000 французов с 3000 лошадей, 24 000 англичан и 8000 турок. Для перевозки войск французы предоставили 15 линейных кораблей (из них 4 винтовых), 5 парусных фрегатов, 35 военных пароходов, 80 парусных транспортов и 40 судов для перевозки провианта, англичане - 150 больших коммерческих судов, в том числе много паровых, турки - 9 линейных кораблей и 4 парохода. Прикрытие осуществлял и 12 английских линейных кораблей и столько же фрегатов. Вся эскадра состояла их 350 судов...

Посадка на суда французских экспедиционных войск продолжалась с 31 августа по 2 сентября. Некоторые линейные корабли приняли сверх 1000 человек собственной команды еще около 2000 десантных войск и были ввиду этого почти совсем неспособны к бою. Англичане, задержанные плохой погодой, закончили посадку лишь 7 числа. Несмотря на это, первый эшелон французских транспортов из 14 парусных судов покинул рейд уже 5 сентября без всякого конвоя и находился трое суток в море совершенно беззащитным. Из английских линейных кораблей, назначенных для охраны транспортного флота, только на одном имелась паровая машина...

8 сентября англичане догнали французов и турок у Змеиного острова. Здесь произошел инцидент, как нельзя лучше осветивший все недостатки совместных операций союзников, не имеющих общего начальника. Среди французских генералов вдруг возникли сомнения: они почему-то нашли более удобным высадиться не у Качи, а в другом месте, лучше всего у Феодосии, к западу от Керчи. Движение же на Севастополь они считали слишком опасным. Прямо во время перехода все генералы и адмиралы собрались на совет и пришли опять к согласию лишь благодаря дипломатическому искусству лорда Раглана. Решили произвести новую рекогносцировку западного берега Крыма, что и было сделано 10 числа целой комиссией. Флот в это время стоял на якоре в открытом море. Образ действий совершенно непонятный, если принять во внимание предшествовавшие всему этому основательные дискуссии, тянувшиеся целыми месяцами!..

По позднейшим данным, русский флот не мог выполнить своего намерения атаковать транспорты во время перехода и высадки из-за того, что в течение этих дней у западных берегов Крыма был штиль или господствовали слабые противные ветры. Вернее же, причиной было отсутствие дальновидности и энергии у его начальников. Таким образом, весь переход и высадка десанта сопровождались редкостно удачным стечением обстоятельств» {53} .

Итак, союзникам крупно повезло из-за «отсутствия дальновидности и энергии» у Корнилова, Нахимова и Истомина. Что же касается штиля, то он не только мешал русским парусникам, но и парализовывал парусники союзников, которых было большинство в союзной армаде. Можно легко представить, что было бы, если бы не 40, а только два десятка русских малых пароходов атаковали ночью это огромное скопище слабо охраняемых судов. Что же касается семи русских пароходо-фрегатов, то они могли связать боем наиболее активные суда охранения противника.

Среди союзного командования и так существовали серьезные разногласия относительно целесообразности высадки в Крыму. Поэтому если бы в результате ночного боя погибло хотя бы 10% судов и личного состава десанта, вопрос о высадке был бы окончательно решен. Одна ночь и двадцать смелых капитанов могли изменить весь ход войны.

31 августа армада союзных кораблей подошла к Евпатории, а на следующий день началась высадка десанта.

Для командующего русским флотом в Крыму князя А.С. Меншикова высадка союзников не была неожиданностью. Еще 5 марта 1854 г. военный министр писал Меншикову: «По полученным здесь сведениям подтверждается, что соединенный англо-французский флот намеревается сделать высадку на Крымских берегах, чтобы атаковать Севастополь с сухопутной стороны... Государь император поручил мне сообщить о сем вашей светлости с нарочным фельдъегерем и покорнейше просить вас принять все зависящие от вас меры, дабы быть готовым встретить и отразить угрожающие Крыму и в особенности Севастополю неприятельские покушения». Неужели за 6 месяцев светлейший князь не мог подготовиться к защите Крыма? Не будем спорить: главный виновник неудачи в Крымской войне - Николай I. Это он к августу 1854 г. ухитрился держать в Крыму только 39 тысяч солдат из 701 824 человек, состоявших под ружьем в Европейской части России. Ну и Меншиков хорош! Неужели не ясно, где могли высадиться союзники? Может, князь думал, что они полезут по горным дорогам и тропинкам в Балаклаве, Алупке, Ялте или Судаке? Было только два удобных места высадки столь крупного десанта - район Евпатории и район Керчи. Но Керчь слишком удалена от Севастополя. Поэтому был лишь один десантоопасный район, и именно там нужно было строить укрепления и там попытаться задержать врага. Ну а если бы союзники прорвали оборону наших войск? Вопрос первый - куда бы они пошли? К Северной стороне Севастополя, чтобы взять город с ходу? Это надо быть сумасшедшим. Северная сторона еще до войны была относительно хорошо укреплена, взять ее с ходу было нереально. Нужна длительная осада, а как прикажете в этом случае снабжать огромную армию? Из Евпатории? Так она слишком далека от Севастополя, а главное, там нет защищенной от бурь стоянки кораблей, тем более для огромного флота. У союзников был единственный вариант маршрута - пройти вдоль побережья к Инкерману, а затем расположиться южнее Севастополя, получив таким образом вполне приемлемые места базирования для флота - Балаклаву и Камышовую бухту. И тут-то у Меншикова оказалось меньше ума, чем у неграмотных татарских беев во времена Миниха. Вспомним, почему тогда русская армия без сражений была вынуждена покинуть Крым g большими потерями? Потому что татары оставляли русским выжженную землю. Неужто Меншиков за 6 месяцев не мог подготовить к взрыву мосты и крупные каменные здания? Все жители в районе Балаклавы подлежали выселению, домашний скот следовало забить и бросить в водоемы. Особых сложностей это не представляло, так как южный берег Крыма был очень мало заселен. К примеру, в Ялте насчитывалось всего 86 душ обоего пола! На «выжженной земле» союзников неминуемо ждала бы судьба наполеоновской армии в 1812 г.

Но, увы, светлейший князь Меншиков был слишком галантным кавалером. Он дал возможность союзникам захватить в Евпатории 12 тысяч кубометров зерна, которые еще до войны были собраны для вывоза за рубеж. Этого зерна хватило союзникам на 4 месяца. Англо-французы высадились почти без обоза, зато в Евпатории они получили от татар все, что им требовалось.

Вот что писал о высадке в Евпатории британский историк Кристофер Хибберт: «Транспорта не было. Не было даже медицинских повозок, которые, как считалось, слишком хрупки для крымских дорог... Оказалось, что труднее переправить на берег одну лошадь, чем сотню пехотинцев. Офицеры с трудом сдерживали эмоции, глядя на то, как испуганных стреноженных животных укладывают в шлюпки, где они дрожат и фыркают от ужаса. Иногда шлюпка переворачивалась, и лошадь оказывалась в море... Поэтому вглубь полуострова были направлены специальные команды, задачей которых было найти и доставить в лагерь повозки и тягловых животных, а также все, что могло быть использовано в качестве транспорта» {54} .

Но тут им помогли татары. Только англичане получили 350 повозок с возницами и даже 67 верблюдов. Татары привезли 45 повозок домашней птицы, а также свыше 1000 голов скота. Не хуже дела были и у французов. «Вскоре привычной картиной в расположении французских войск стали верблюды, груженные зерном, и телеги, полные овощей. Кавалеристы пиками подгоняли к лагерю сотни овец и коров, оглашающих окрестности блеянием и мычанием» {55} .

Поражение турок в Синопе ускорило вступление в войну Англии и Франции. 22 декабря 1853 г. (3 января 1854 г.) соединенный англо-французский флот вошел в Черное море. Через три дня английский пароход «Ретрибюшен» подошел к Севастополю и объявил командиру порта, что для предотвращения войны с Англией и Францией русский флот не должен выходить из гавани и нападать на турецкий флот.

В это время остальные корабли эскадры прикрывали поход пяти турецких пароходов с 6-тысячным десантом, оружием и боеприпасами, предназначенными как для турецких войск, так и для горцев, живших на территории России.

Надо отметить, что первоначально англо-французский флот, вошедший в Черное море 6 января 1854 г., не имел абсолютного превосходства над русским флотом. Английская эскадра состояла из 8 кораблей (один винтовой), 3 фрегатов (один винтовой), 10 пароходов; французская эскадра состояла из 8 кораблей (один винтовой), 2 фрегатов и 6 пароходов.

Увы, севастопольские адмиралы не готовили флот к атаке союзной армады - не было высочайшего повеления. Упрямый Николай I вдруг повел себя довольно странно, надеясь, что все само собой образуется, а союзная эскадра погуляет по Черному морю да и уйдет восвояси. Отличная возможность атаковать союзную эскадру при выходе из Босфора была потеряна. В марте - апреле эскадры союзников получили подкрепления, которые обеспечивали им неоспоримое превосходство над русским флотом. Теперь война была заведомо проиграна.

15 марта 1854 г. Англия и Франция официально объявили войну России. А уже 31 марта английский пароход, шедший под австрийским флагом, захватил под Севастополем частный грузовой парусник.

К середине апреля 1854 г. англо-французская эскадра в составе 19 кораблей и 9 пароходо-фрегатов направилась к Одессе. В составе английской эскадры было три 120-пушечных корабля и семь 80-пушечных, французы имели три 120-пушечных и шесть 80-пушечных.

К началу войны Одесса вообще не имела береговых укреплений, так как была чисто торговым портом. Кстати, и впоследствии вплоть до 1914 г. в Одессе в мирное время береговые батареи отсутствовали.

Наскоро было построено шесть батарей, укрытых земляными валами. Батарея № 1 (шесть 2-пудовых мортир и 2 единорога) на правом фланге, в 3-х верстах от Карантинной пристани, при съезде на дачу графа Ланжерона. Батарея № 2 (шесть 24-фунтовых пушек), за входом в Карантинную пристань. Батарея № 3 (шесть 24-фунтовых пушек), на оконечности Карантинного мола. Батарея №4 (восемь 1-пудовых единорогов), левее лестницы впереди дома и сада князя Воронцова. Батарея № 6 (четыре 24-фунтовые пушки; 28 человек прислуги под начальством прапорщика Щеголева) на оконечности практического мола.

10 апреля союзный флот атаковал Одессу. Несколько кораблей на предельной дистанции вели перестрелку с батареями № 1, 2 и 3 без особых результатов, потерь на батареях не было. Шесть гребных баркасов, подойдя к берегу у предместья Пересыпь, запустили ракеты Конгрева по гавани Одессы.

Наиболее жестокий бой шел у батареи № 6 прапорщика Щеголева. К ней на дистанцию 1500 м подошли английские корабли и 9 пароходо-фрегатов, на вооружении которых было 350 орудий. В течение 6 часов Щеголев с четырьмя 24-фунтовыми пушками вел неравный бой с кораблями союзников. Ядра русской батареи вызвали сильный пожар на французском фрегате «Вобан», который был уведен на буксире. Лишь после того как было подбито два орудия и сгорела ядрокалильная печь, Щеголев заклепал орудия, построил уцелевшую прислугу и мерным шагом под барабанный бой прошел через весь мол подогнем неприятеля.

Тем временем остальные суда неприятеля, пользуясь преимуществом своей артиллерии, вели огонь по городу и порту, не подходя под выстрелы береговых батарей. Шесть английских гребных судов пытались высадить десант, но, понеся большие потери, обратились в бегство, попав под картечь четырех полевых орудий. По поводу бомбардировки Одессы французский адмирал Гамелен доносил Наполеону III, что союзный флот нанес городу «много вреда без собственного ущерба». На самом деле во время обстрела Одессы было убито трое и ранено восемь жителей, сожжено бомбами и ракетами 14 небольших строений, повреждено 52 частных каменных дома, из состава гарнизона убито 4, ранено 45, контужено 12 человек.

Постояв еще неделю у Одессы, 12 апреля союзный флот ушел в сторону Севастополя. Однако 30 апреля английский пароходо-фрегат «Тигр» решил поохотиться за русскими парусниками в районе Одессы. «Тигр» имел мощную машину в 400 лошадиных сил. На его палубе стояли две 10-дюймовые и 14 32-фунтовых пушек. Экипаж состоял из капитана, 24 офицеров и 200 матросов. В густом тумане «Тиф» сел на мель в 6 верстах к югу от Одессы. К месту аварии прибыла конная батарея и взвод улан. Батарея открыла огонь, а уланы в конном строю по мелководью атаковали корабль.

Нервы у английского капитана не выдержали» и он поднял белый флаг. Экипаж в составе 225 человек был взят в плен. «Тигр» не подлежал восстановлению, но машина и пушки с него были сняты русскими. В следующем году в Николаеве был заложен новый пароход «Тигр», на который поставили машину с английского «Тигра». 10-дюймовая английская пушка с «Тигра» и поныне стоит на набережной Одессы.

Обстрелять мирный город и грабить купцов - дело нехитрое, а вот формирование экспедиционного корпуса - дело куда более долгое. Лишь 28 февраля Луи-Наполеон сформировал «Восточную армию». Таким образом, у русских был почти год на занятие Проливов. Да за это время и до Египта дойти можно было при желании. Но, увы, Николай I все надеялся...

«Восточная армия», после ряда преобразований, составилась из четырех пехотных дивизий с двумя пешими батареями каждая, одной кавалерийской дивизии с двумя конными батареями и резерва артиллерии в составе трех пеших и трех конных батарей, одной батареи горных гаубиц и ракетной полубатареи. Укомплектовать такую экспедиционную армию было не очень-то просто, а французскому императору не терпелось начать войну. Для быстрейшего доведения численности состава полков до штатов военного времени, чтобы поскорее отправить армию на Восток, взяли до 20 тысяч лучших солдат различных полков мирного времени и свели их в две дивизии военного времени. Таким путем из трех полков мирного времени формировали один полк военного времени. Так были сформированы две отборные дивизии: 1-я Канробера и 2-я Боске. Остальные дивизии были укомплектованы наспех запасными и рекрутами. Предположительная численность экспедиционной армии достигла 40 тысяч человек. Местом высадки маршал Вайян избрал Галлиполи.

Английская экспедиционная армия должна была состоять из пяти пехотных и одной кавалерийской дивизий, всего около 30 тысяч человек и 56 орудий. Для ее сосредоточения был назначен остров Мальта.

Первый транспорт с французскими войсками вышел из Марселя 7 марта. К 14 апреля в Галлиполи было высажено 25 тысяч французских и 8 тысяч английских солдат и офицеров. Из Галлиполи союзные войска стали постепенно перебрасываться в район Варны, оттуда предполагалось начать наступление на русскую Дунайскую армию. Однако русская армия покинула Дунайские княжества, и воевать союзникам стало вроде бы не с кем.

Врага не было, а потери были, да еще какие. К 10 июля 1854 г. в английской армии в районе Варны из 25 600 человек было больных 1507. Во французской армии за июль заболело холерой 8142 человека, из них умерло 5183 человека. Союзникам нужно было срочно уходить с Балкан. Вопрос был только - куда? Возвращаться восвояси на смех всей Европы? Англичане предложили захватить Севастополь и уничтожить там корабли и портовые сооружения. Это было продолжение старой британской стратегии. В Лондоне считали, что только британский флот должен контролировать моря, а все остальные флоты по возможности надо уничтожить. Так они и поступили в 1793 г. в Тулоне с французским флотом, в 1801 г. в Копенгагене с датским флотом, в 1855 и 1919 г. с русским флотом в Севастополе.

И в 1854 г., и позже морские офицеры и историки спорили, мог ли Черноморский флот противодействовать высадке союзников в Крыму. Элементарный расчет огневой мощи союзного и русского флота, а также возможности маневрирования союзных паровых кораблей и фрегатов показывают, что шансы русских на победу в генеральном сражении «а ля Трафальгар» были равны нулю.

И вот наши храбрые адмиралы провели эти несложные расчеты и решили: драться нельзя, надо самим топиться с горя. Ну а что, если отступить от шаблона и от заученных наставлений? Сразу оговорюсь, что не следовало изобретать что-то новое, надо было действовать тем, что имелось под рукой.

Всего через 7 лет после описываемых событий, в 1861 г., начнется Гражданская война в США. Там обе стороны станут применять самые разнообразные способы войны на море. В ход пойдут и брандеры, и таран, и шестовые мины, и подводные минные заграждения. Никаких особых изобретений, необходимых для создания и использования этих примитивных типов вооружений, делать в 1855-1861 гг. не надо было. Так, например, брандеры новгородцы использовали против шведских судов еще в 1300 г. на Неве, а в 1770 г. граф Орлов с помощью брандеров сжег при Чесме превосходящие силы турецкого флота. Но вот Орловых-то в 1854 г. в России и не оказалось.

Неужели нельзя было из 21 малых пароходов, находившихся в составе Черноморского флота, сформировать несколько штурмовых флотилий? Можно было мобилизовать еще как минимум два десятка речных пароходов, принадлежавших различным гражданским ведомствам и частным лицам. Эти пароходы плавали ранее в Азовском море, по Днепру и Дону.

В принципе можно было мобилизовать пароходы даже на Волге, где к 1854 г. их насчитывалось десятки. Так, например, с 1850 г. между Тверью и Астраханью ходили буксирные пароходы «Минин» и «Пожарский» с машинами мощностью в 200 номинальных лошадиных сил, принадлежавшие обществу «Меркурий». В январе 1854 г. три парохода с машинами мощностью в 50 номинальных л. с. были доставлены в разобранном виде с завода Коккериль (Бельгия) в Тверь, и с апреля того же года они находились в плавании.

Риторический вопрос: при необходимости эти пароходы по частям или целиком могли быть перетащены с Волги на Дон, в районе современного канала Волго-Дон? Замечу, что в этом месте суда перетаскивали уже не менее тысячи лет.

Спору нет, речные пароходы были неспособны нести регулярную службу на Черном море. Но от них требовалось совершить один или два рейса, чтобы быть использованными в качестве брандеров.

Русские колесные пароходы если и уступали в скорости хода, то совсем немного союзным винтовым кораблям и фрегатам, не говоря уж о больших колесных пароходах. Зато они были маневреннее больших пароходов.

В 1854 г. не было мелкокалиберных скорострельных орудий (они появятся только через 15-20 лет), а пушки больших и средних калибров имели малую скорострельность. Эти орудия были рассчитаны на линейный бой с неподвижным или малоподвижным кораблем противника и в подавляющем большинстве своем не имели поворотных устройств. Таким образом, в ночном бою малые пароходы, используемые в качестве брандеров и носителей шестовых мин, были малоуязвимы от огня артиллерии противника. Вспомним, что в 1877- 1878 гг. ни одна русская миноноска не была потоплена артиллерийским огнем турецкого корабля, причем не только в ночных, но и в дневных атаках.

Защиту команд малых пароходов от ружейного огня организовать было проще простого. Для этого годилось все - от мешков с песком до железных щитов.

Разумеется, был риск потерять несколько пароходов и несколько десятков человек из их команд. Поэтому команды должны были состоять исключительно из охотников, как тогда называли добровольцев. А их явно хватало среди десятков тысяч офицеров и матросов Черноморского флота, да и матросов гражданских судов.

Увы, в Российской империи, как и позже в СССР, тратились огромные средства на вооружение, а героям, спасавшим страну» платили медяки. До царей и генсеков не доходило, что если человек идет на смерть за Родину, то он должен быть уверен, что члены его семьи будут пожизненно обеспечены и защищены от произвола чиновников.

В применении к 1854 г. это должно было означать, что команда малого парохода, потопившая большой пароход, получала бы как минимум треть стоимости потопленного судна. Офицеры подлежали производству через чин, а нижние чины получали бы наследственное дворянство.

Надо ли говорить, что при таких условиях команды из охотников сами бы рвались в огонь и в воду.

Внезапность операции штурмовых флотилий можно было бы обеспечить элементарной дезинформацией. Так, сбор большого числа малых, в том числе и речных пароходов можно было объяснить необходимостью буксировки парусных кораблей, фрегатов и корветов Черноморского флота к месту боя и в самом бою. Такой прием использовали союзники при бомбардировке Севастополя, да и до войны во всех флотах Европы практиковалась буксировка малыми пароходами больших военных парусных судов.

Любопытный момент: 18 марта 1854 г. вице-адмирал Корнилов издал подробную инструкцию командирам судов Черноморского флота на случай появления союзного флота у Севастополя. Из восьми страниц инструкции три посвящены действиям брандеров! «Ах! Какой прозорливый адмирал! - воскликнет квасной патриот. - А автор еще говорит, что у нас не было Орловых!»

Увы, Корнилов подробно расписывал возможные действия союзных (!) брандеров против Черноморского флота. В инструкции Корнилов вспоминал успешные действия брандеров при Чесме, на Баскском рейде в 1809 г., но ему даже не пришло в голову самому атаковать врага брандерами, тараном и шестовыми минами. Уж лучше всем героически затопиться на Севастопольском рейде! Глядишь, и вице-адмиралу, и затопленным кораблям памятник красивый поставят.

Чтобы не быть обвиненным в пристрастности в описании действий союзного флота, я предоставлю слово известному морскому теоретику германскому адмиралу Альфреду Штенцелю: «...самое удивительное - это план, выработанный союзниками для перевозки войск. Вместо того чтобы заблокировать русский флот в Севастополе и тем обезопасить переход транспортов с войсками, они решили только прикрыть их конвоем из военных судов. Конечно, эта роль выпала лишь на долю английских кораблей, т.к. французские были битком набиты войсками. Не было даже организовано наблюдение за стоявшим в гавани неприятельским флотом. Странным кажется то, что старшие флагманы остались на парусных линейных кораблях, между тем как младшие находились на винтовых судах. Столь же фантастичен, как переход морем, был и план десантирования: предполагалось высадить сразу 30 000 человек, без палаток, всего с несколькими батареями артиллерии и небольшим количеством припасов, несмотря на то что у западного берега Крыма часто бывал довольно сильный прибой.

В Варне были посажены на суда 28 000 французов с 3000 лошадей, 24 000 англичан и 8000 турок. Для перевозки войск французы предоставили 15 линейных кораблей (из них 4 винтовых), 5 парусных фрегатов, 35 военных пароходов, 80 парусных транспортов и 40 судов для перевозки провианта, англичане - 150 больших коммерческих судов, в том числе много паровых, турки - 9 линейных кораблей и 4 парохода. Прикрытие осуществлял и 12 английских линейных кораблей и столько же фрегатов. Вся эскадра состояла их 350 судов...

Посадка на суда французских экспедиционных войск продолжалась с 31 августа по 2 сентября. Некоторые линейные корабли приняли сверх 1000 человек собственной команды еще около 2000 десантных войск и были ввиду этого почти совсем неспособны к бою. Англичане, задержанные плохой погодой, закончили посадку лишь 7 числа. Несмотря на это, первый эшелон французских транспортов из 14 парусных судов покинул рейд уже 5 сентября без всякого конвоя и находился трое суток в море совершенно беззащитным. Из английских линейных кораблей, назначенных для охраны транспортного флота, только на одном имелась паровая машина...

8 сентября англичане догнали французов и турок у Змеиного острова. Здесь произошел инцидент, как нельзя лучше осветивший все недостатки совместных операций союзников, не имеющих общего начальника. Среди французских генералов вдруг возникли сомнения: они почему-то нашли более удобным высадиться не у Качи, а в другом месте, лучше всего у Феодосии, к западу от Керчи. Движение же на Севастополь они считали слишком опасным. Прямо во время перехода все генералы и адмиралы собрались на совет и пришли опять к согласию лишь благодаря дипломатическому искусству лорда Раглана. Решили произвести новую рекогносцировку западного берега Крыма, что и было сделано 10 числа целой комиссией. Флот в это время стоял на якоре в открытом море. Образ действий совершенно непонятный, если принять во внимание предшествовавшие всему этому основательные дискуссии, тянувшиеся целыми месяцами!..

По позднейшим данным, русский флот не мог выполнить своего намерения атаковать транспорты во время перехода и высадки из-за того, что в течение этих дней у западных берегов Крыма был штиль или господствовали слабые противные ветры. Вернее же, причиной было отсутствие дальновидности и энергии у его начальников. Таким образом, весь переход и высадка десанта сопровождались редкостно удачным стечением обстоятельств» {53} .

Итак, союзникам крупно повезло из-за «отсутствия дальновидности и энергии» у Корнилова, Нахимова и Истомина. Что же касается штиля, то он не только мешал русским парусникам, но и парализовывал парусники союзников, которых было большинство в союзной армаде. Можно легко представить, что было бы, если бы не 40, а только два десятка русских малых пароходов атаковали ночью это огромное скопище слабо охраняемых судов. Что же касается семи русских пароходо-фрегатов, то они могли связать боем наиболее активные суда охранения противника.

Среди союзного командования и так существовали серьезные разногласия относительно целесообразности высадки в Крыму. Поэтому если бы в результате ночного боя погибло хотя бы 10% судов и личного состава десанта, вопрос о высадке был бы окончательно решен. Одна ночь и двадцать смелых капитанов могли изменить весь ход войны.

31 августа армада союзных кораблей подошла к Евпатории, а на следующий день началась высадка десанта.

Для командующего русским флотом в Крыму князя А.С. Меншикова высадка союзников не была неожиданностью. Еще 5 марта 1854 г. военный министр писал Меншикову: «По полученным здесь сведениям подтверждается, что соединенный англо-французский флот намеревается сделать высадку на Крымских берегах, чтобы атаковать Севастополь с сухопутной стороны... Государь император поручил мне сообщить о сем вашей светлости с нарочным фельдъегерем и покорнейше просить вас принять все зависящие от вас меры, дабы быть готовым встретить и отразить угрожающие Крыму и в особенности Севастополю неприятельские покушения». Неужели за 6 месяцев светлейший князь не мог подготовиться к защите Крыма? Не будем спорить: главный виновник неудачи в Крымской войне - Николай I. Это он к августу 1854 г. ухитрился держать в Крыму только 39 тысяч солдат из 701 824 человек, состоявших под ружьем в Европейской части России. Ну и Меншиков хорош! Неужели не ясно, где могли высадиться союзники? Может, князь думал, что они полезут по горным дорогам и тропинкам в Балаклаве, Алупке, Ялте или Судаке? Было только два удобных места высадки столь крупного десанта - район Евпатории и район Керчи. Но Керчь слишком удалена от Севастополя. Поэтому был лишь один десантоопасный район, и именно там нужно было строить укрепления и там попытаться задержать врага. Ну а если бы союзники прорвали оборону наших войск? Вопрос первый - куда бы они пошли? К Северной стороне Севастополя, чтобы взять город с ходу? Это надо быть сумасшедшим. Северная сторона еще до войны была относительно хорошо укреплена, взять ее с ходу было нереально. Нужна длительная осада, а как прикажете в этом случае снабжать огромную армию? Из Евпатории? Так она слишком далека от Севастополя, а главное, там нет защищенной от бурь стоянки кораблей, тем более для огромного флота. У союзников был единственный вариант маршрута - пройти вдоль побережья к Инкерману, а затем расположиться южнее Севастополя, получив таким образом вполне приемлемые места базирования для флота - Балаклаву и Камышовую бухту. И тут-то у Меншикова оказалось меньше ума, чем у неграмотных татарских беев во времена Миниха. Вспомним, почему тогда русская армия без сражений была вынуждена покинуть Крым g большими потерями? Потому что татары оставляли русским выжженную землю. Неужто Меншиков за 6 месяцев не мог подготовить к взрыву мосты и крупные каменные здания? Все жители в районе Балаклавы подлежали выселению, домашний скот следовало забить и бросить в водоемы. Особых сложностей это не представляло, так как южный берег Крыма был очень мало заселен. К примеру, в Ялте насчитывалось всего 86 душ обоего пола! На «выжженной земле» союзников неминуемо ждала бы судьба наполеоновской армии в 1812 г.

Но, увы, светлейший князь Меншиков был слишком галантным кавалером. Он дал возможность союзникам захватить в Евпатории 12 тысяч кубометров зерна, которые еще до войны были собраны для вывоза за рубеж. Этого зерна хватило союзникам на 4 месяца. Англо-французы высадились почти без обоза, зато в Евпатории они получили от татар все, что им требовалось.

Вот что писал о высадке в Евпатории британский историк Кристофер Хибберт: «Транспорта не было. Не было даже медицинских повозок, которые, как считалось, слишком хрупки для крымских дорог... Оказалось, что труднее переправить на берег одну лошадь, чем сотню пехотинцев. Офицеры с трудом сдерживали эмоции, глядя на то, как испуганных стреноженных животных укладывают в шлюпки, где они дрожат и фыркают от ужаса. Иногда шлюпка переворачивалась, и лошадь оказывалась в море... Поэтому вглубь полуострова были направлены специальные команды, задачей которых было найти и доставить в лагерь повозки и тягловых животных, а также все, что могло быть использовано в качестве транспорта» {54} .

Но тут им помогли татары. Только англичане получили 350 повозок с возницами и даже 67 верблюдов. Татары привезли 45 повозок домашней птицы, а также свыше 1000 голов скота. Не хуже дела были и у французов. «Вскоре привычной картиной в расположении французских войск стали верблюды, груженные зерном, и телеги, полные овощей. Кавалеристы пиками подгоняли к лагерю сотни овец и коров, оглашающих окрестности блеянием и мычанием» {55} .

Сила русского оружия и достоинства солдата производили значительное впечатление даже в проигранных войнах – были в нашей истории и такие. Восточная, или Крымская, война 1853-1856 гг. принадлежит к их числу. Но при этом восхищение досталось не победителям, а побежденным – участникам обороны Севастополя.

Причины Крымской войны

В войне приняла участие Россия с одной стороны и коалиция в составе Франции, Турции, Англии и Сардинского королевства с другой. В отечественной традиции она названа Крымской – на территории полуострова Крым произошли наиболее значимые ее события. В зарубежной историографии принят термин «Восточная война». Причины ее сугубо практические, причем против нее не возражали все участники.

Реальным толчком к столкновению стало ослабление турков. Их страну в то время прозывали «больным человеком Европы», ну а сильные государства претендовали на «раздел наследства», то есть на возможности использования в своих интересах турецких владений и территорий.

Российской империи необходим был свободный проход военного флота через черноморские проливы. Она же претендовала на роль покровителя христианских славянских народов, желающих освободиться от турецкого ига, прежде всего болгар. Англичан особенно интересовал Египет (идея Суэцкого канала уже вызрела) и возможности удобного сообщения с Ираном. Французы не хотели допускать военного усиления россиян – на их престоле только что (официально со 2 декабря 1852 г.) оказался Луи-Наполеон Бонапарт III, племянник Наполеона I, разгромленного нашими (соответственно, усилился реваншизм).

Ведущие европейские государства не желали допустить превращения России в своего экономического конкурента. Франция из-за этого могла потерять положение великой державы. Англия опасалась российской экспансии в Средней Азии, что привело бы русских прямо к границам «ценнейшей жемчужины британской короны» – Индии. Турции же, неоднократно проигрывавшей в Суворову и Потемкину, просто не оставалось ничего другого, как положиться на помощь европейских «тигров» – иначе она могла попросту развалиться.

Только Сардиния не имела особых претензий к нашему государству. Ей просто пообещали за союзничество поддержку в противостоянии с Австрией, что и послужило для нее причиной вступления в Крымскую войну 1853-1856 гг.

Претензии Наполеона Малого

Воевать все были не против – причины к этому у всех были чисто прагматические. Но при этом англичане и французы явно превосходили наших в техническом отношении – имели нарезное оружие, дальнобойную артиллерию и паровую флотилию. Русские же были наглажены и надраены,
отлично смотрелись на парадах, но воевали гладкоствольным старьем на деревянных парусниках.

В этих условиях Наполеон III, прозванный В. Гюго «Малым» за явную неспособность тягаться талантами с дядюшкой, решил ускорить события – не зря в Европе Крымскую войну считают «французской». Поводом он избрал спор по поводу принадлежности церквей в Палестине, на которые претендовали и католики, и православные. Обе не были отделены тогда от государства, и Россия была напрямую обязана поддержать претензии православия. Религиозная составляющая хорошо маскировала неприглядную реальность конфликта за рынки и базы.

Но Палестина-то находилась под контролем турков. Соответственно, Николай I отреагировал оккупацией дунайских княжеств, вассальных османам, и Турция после этого с полным основанием 4 (16 по европейскому летоисчислению) октября 1853 г. объявила России войну. Франции и Англии осталось быть «добрыми союзниками» и сделать то же 15 (27 марта) следующего года.

Сражения в ходе Крымской войны

Крым и Черное море выступили основным театром военных действий (примечательно, что в других регионах – на Кавказе, Балтике, Дальнем Востоке – наши войска действовали в основном успешно). В ноябре 1853 г. произошла Синопская битва (последний большой парусный бой в истории), в апреле 1854 г. англо-французские корабли обстреляли Одессу, а в июне состоялась первая стычка под Севастополем (обстрел укреплений с морской глади).

Источник карт и обозначений — https://ru.wikipedia.org

Именно главный черноморский порт империи был целью союзников. Суть боевых действий в Крыму сводилась к его захвату – тогда суда россиян оказался бы «бездомным». При этом союзники оставались в курсе того, что он укреплен только с моря, а с суши оборонительные сооружения у него отсутствуют.

Высадка сухопутных сил союзников в Евпатории в сентябре 1854 г. как раз имела целью захват Севастополя с суши обходным маневром. Российский главнокомандующий князь Меншиков защиту организовал скверно. Через неделю после высадки десант был уже в окрестностях нынешнего города-героя. Битва на Альме (8 (20) сентября 1854 г.) задержала его продвижение, но в целом она была поражением отечественных войск из-за неудачного командования.

Но Севастопольская оборона показала, что наш солдат не утратил способности творить невозможное. Город продержался в осаде 349 дней, выдержал 6 массированных артиллерийских бомбардировок, хотя численность его гарнизона была примерно в 8 раз меньше числа штурмовавших (нормальным считается соотношение 1:3). Поддержки флота не было – устаревшие деревянные корабли просто затопили на фарватерах, пытаясь перекрыть проходы противника.

Пресловутой обороне сопутствовали другие известные, знаковые битвы. Описывать их кратко нелегко – каждая по-своему особенна. Так, та, что произошла под (13 (25) октября 1854 г.) считается закатом славы британской кавалерии – этот род войск понес в нем тяжелые безрезультатные потери. Инкерманская (24 октября (5 ноября) того же года) показало преимущества французской артиллерии над русской и плохое представление нашего командования о возможностях врага.

27 августа (8 сентября) 1855 г. Французы завладели – доминирующей над полисом укрепленной высотой, а через 3 дня заняли его. Падение Севастополя ознаменовало поражение нашей страны в войне – больше активные боевые действия не велись.

Герои Первой обороны

Ныне оборону Севастополя времен Крымской войны именуют – в отличие от Второй, периода Великой Отечественной. Впрочем, ярких персонажей в ней не меньше, а может даже больше.

Руководителями ее выступали три адмирала – Корнилов, Нахимов, Истомин. Все они погибли, защищая главный полис Крыма, и похоронены в нем. Гениальный фортификатор, инженер-полковник Э.И. Тотлебен защиту эту пережил, но его вклад в нее был оценен далеко не сразу.

Здесь воевал артиллерийский поручик граф Л.Н.Толстой. Потом он опубликовал документальные «Севастопольские рассказы» и сразу превратился в «кита» отечественной литературы.

Могилы трех адмиралов в Севастополе, что во Владимирском соборе-усыпальнице, считаются городскими оберегами – город непобедим, пока они с ним. Символом также считается , украшающий ныне 200-рублевую купюру нового образца.

Каждую осень окрестности города-героя сотрясает канонада – это проходят исторические реконструкции на местах сражений (Балаклавского, и других). Участники исторических клубов не только демонстрируют технику и обмундирование тех времен, но и разыгрывают наиболее яркие эпизоды столкновений.

На местах наиболее значительных боев установлены (в разное время) памятники погибшим и ведутся археологические исследования. Их цель – полнее ознакомиться с солдатским бытом.

В реконструкциях и раскопках охотно принимают участие англичане с французами. Им и памятники стоят – они ведь по-своему тоже герои, а то противостояние ни для кого не было вполне справедливым. И вообще – война закончилась.

Во время Крымской войны 1853-1856 годов, военные действия в Крыму начались с высадки в Евпатории войск армии союзников — Англии, Франции, Италии, Турции 1 (13) сентября 1854 года. Вечером войска союзников высадили в акватории Евпатории с военных кораблей десант, при 12 орудиях без боя оккупировали город. За первые дни сентября на берег Евпатории было переправлено свыше 3000 человек из 1 французского и 1 английского батальона, и 2000 турок.

С рассветом 2 сентября Флот союзников был уже южнее Евпатории на пространстве между озерами Кизил-Ярским и Кичик-Бельским. Флот союзников в Каламитском заливе насчитывал 89 судов, из них 54 паровых судов, и 300 купеческих судов для транспортировки войск и грузов.

Под прикрытием боевых судов было высажено около 62000 солдат экспедиционного корпуса при 134 орудиях. Высадка войск с кораблей закончилась к вечеру 6 сентября 1854 года . 7 сентября войска союзников двинулись вдоль берега моря в сторону Севастополя под прикрытием 54 паровых судов.

Первая мире иллюстрированная еженедельная лондонская газета «The Illustrated London News» писала в 1855 году: «Евпатория будет всегда притягивать к себе исторический интерес, будучи первым портом, где высадились войска… ».

К вечеру Евпатория находилась в полном подчинении неприятельских войск, оккупанты организовали городскую администрацию для управления городом. Жителям Евпатории была предоставлена возможность остаться в городе или же в 24 часа покинуть свои дома.

В путеводителе С. Штейнгарда говорится, что французский начальник генерального штаба д`Озмонт занял Евпаторию двумя ротами 39-го французского полка и от имени французского правительства 4 сентября 1854 года «он установил татарские органы власти и стал главнокомандующим. В следующие дни город укреплялся. Выходы из города были загорожены, а на открытых воротах были выставлены караулы. Французы завладели огромными запасами хлеба. Быстро была создана патрульная татарская милиция для несения караула в городе ».

«Основные части английской Королевской морской пехоты были расположены в зданиях и помещениях карантина. Резиденция капитана Брока заняла самый лучший частный дом. Части французского капитана Пэйна выполняли функции таможни, заняв общественное здание» .

В конце ноября 1854 года иностранные союзные войска, занявшие город, укрепляют рвом и валом подступы евпаторийского гарнизона, выставляют защитную артиллерию. 13-14 ноября 1854 года из Балаклавы и Камыша прибыли два батальона турок, чтобы помогать гарнизону. В путеводителе Штейнгарда отмечено, что 10 ноября 1854 года из ставки в город прибыл главнокомандующий для руководства обороной Евпатории.

«27 ноября приехали первые турецкие группы Омера Паши, и с этого времени городу не надо было тревожиться. Это движение продолжалось долго, и в начале января 1855 г. приехал корпус под командованием Мегемет Ферик Паши, который дал приют 15 000 человек и 1 200 коням. Остальная часть армии Оттомана располагалась за городом в очень хороших условиях ».

Лондонская газета «The Illustrated London News» в январе 1855 года сообщала об укреплении Евпатории войсками и орудиями: «…большой отряд моряков и орудие были отправлены на берег с английского судна «Леандр». Военный гарнизон город был усилен прибытием военных судов «Файэрбренд» (Защитник), «Эрроу» (Стрела), «Джины» и 500 моряками с турецких кораблей высажены на берег в ожидании атаки русских войск на город. С военного корабля «Файэрбренд» на берег были перенесены 4 корабельных орудия и снаряды. Несколько орудий с «Аретузы» были установлены на наших внешних укреплениях под командованием лейтенанта Худа ».

«…Среди города были сооружены несколько укрепленных редутов и оснащены полевыми орудиями и снарядами… Улицы, которые выходили прямо в степь были перекрыты баррикадами. Общее чувство гарнизона теперь таково, что они могут не опасаться любого количества кавалерии, которая может отважиться на попытку захватить вход». В путеводителе Штейнгарда сообщалось: «Евпатория сейчас один из самых укрепленных и полезных союзников ».

В начале июля 1854 года английская газета «Таймс» писала: «Морские державы не могут постоянно держать флот для наблюдения за Севастополем, и потому главная цель политики и войны не может быть достигнута до тех пор, пока будут существовать Севастополь и русский флот. Но раз только этот центр могущества России на юге Империи будет уничтожен — рушится и все здание, сооружением которого Россия занималась сотню лет.
Взятие Севастополя и занятие Крыма вознаградят все военные издержки и решат вопрос в пользу союзников. ..»

Прошло 160 лет с начала военных действий в Крыму во время Крымской войны 1853-1856 годов, но и сегодня занятие Крыма и взятие Севастополя не теряет актуальности для тех же европейских стран, мечтающих об уничтожении России.