История германского национал-социализма - одна из самых востребованных тем в историографии как стран Западной Европы и США, так и России. Научные школы и направления рассматривают это явление с совершенно разных точек зрения. Так, одних трактовок самого понятия национал-социализма можно найти не меньше десятка. Тем интереснее те научные монографии, которые отходят в сторону от многочисленных клише восприятия нацизма, рассматривают новые темы, основываются на малоизвестных источниках.

Фест Й. Адольф Гитлер. Пермь, Т. 1–3, 1993

Одна из лучших научных биографий А. Гитлера, написанная западногерманским исследователем Й. Фестом, ставит вопрос не только о формировании личности фюрера, но и в целом об эпохе начала ХХ века, «великом страхе» маленького человека и истоках национал-социализма. Уделяя особое внимание венскому периоду в жизни Гитлера, Фест приходит к выводу, что основные черты его патологического мировоззрения сформировались именно в юности. В сочетании харизматических черт этого человека - вождя и представителя массы одновременно - и его неприметности скрывался огромный политический потенциал, востребованный в период экономического кризиса 1929–1933 годов. Книга написана необычайно живым и ярким языком, читается на одном дыхании. Уникально проникновение автора в психологическую мотивацию поступков Гитлера, реконструкция его мировоззрения, при этом Фест смог избежать как поисков харизмы фюрера в сфере мистики и подсознательного, так и излишней рационализации его мировосприятия. Заключительный раздел книги - «Неспособность к выживанию» - подводит итоги и жизни Гитлера, и пути, на который он смог увлечь за собой немцев. Нацизм - это дорога в один конец, к разрушению и самой масштабной национальной катастрофе в истории Германии.

Фрай Н. Государство фюрера. Национал-социалисты у власти: Германия, 1933–1945. М., 2009

Книга западногерманского историка Норберта Фрая является исследованием того, как нацизм «обрел власть над сердцами» немцев, каким образом происходило формирование национал-социалистической диктатуры в Германии. Это сжатая, но яркая история нацизма у власти, при этом особое внимание автор уделяет обычным людям, их надеждам, их чувствам и иллюзиям, связанным с Гитлером. В результате получается не сухое повествование, а история жизни нации, поколений, жизнь которых пропустил через себя и покалечил нацизм. Особое внимание уделено социально-психологической привлекательности нацизма, сути «народного сообщества» - одного из мифов о единстве немцев в новом режиме. В монографии отражены преобразования в сфере управления обществом и государством, представлена полемическая точка зрения автора о трех точках невозврата в истории нацизма, последней из которых стал коренной перелом во Второй мировой войне в 1942 году. После этого в Германии началась постепенная денацификация общества, «миф фюрера» стал рушиться, и в конце войны немцы перестали верить Гитлеру.

Бровко Л.Н. Церковь и Третий рейх. СПб., 2009

Л. Н. Бровко много лет занимается проблемами истории католической и протестантской христианских конфессий в эпоху нацизма. В результате появилось комплексное исследование как позиции государства по отношению к христианству и церкви, так и отношения самих церквей и их отдельных представителей к национал-социализму. Эта проблема зачастую понимается как противоборство нацистской идеологии с христианством. Между тем мировоззренческое сопротивление церкви было очень противоречиво, с неприятием новой власти конфликтовали идеи сакрального отношения к государству, патриотизма, простое человеческое желание выжить. Находкой работы являются эмоциональные портреты известных церковных деятелей и теологов. Автор объясняет причины государственнической ориентации немецких протестантов и истоки зарождавшегося протеста в их среде, подробно анализирует сущность и последствия конкордата диктатуры с католиками, представляет многоцветную палитру церковной жизни: от истовых молитв за фюрера и поддержки любых его действий до подпольного сопротивления в церкви.

Тимофеева Т.Ю. «Мы жили обычной жизнью?» Семья в Берлине в 30–40-е гг. ХХ в. М., 2011

В книге впервые в российской историографии национал-социализма сделана попытка показать жизнь обычных, незамечательных людей в период нацизма, объяснить их отношение к режиму, давшему им недолгую иллюзию нормализации, «обычной жизни». Автор рассматривает кнут и пряник нацистского режима: как иллюзии порядка и стабильности, национального возрождения, которые с воодушевлением разделяло большинство немцев, так и всепроникающее чувство страха перед доносами и террором. Наибольшее внимание уделено показу семейной жизни в столице гитлеровского режима - Берлине, являвшейся главной сценой в трагедии немецкой национальной истории. Автор приходит к выводу о вторжении нацизма в самые интимные сферы жизни людей и о попытках семьи сохранить традиции, что вынуждало ее адаптироваться к режиму и тем самым вольно или невольно содействовать политике нацистской диктатуры. Один за другим рушились семейные устои в отчаянном стремлении жить «обычной жизнью», а люди предпочитали не замечать тотальной регламентации и контроля, пока не пришла война и с нею время расплаты.

Кунц К. Совесть нацистов. М., 2007

Само название книги английского профессора Клаудии Кунц звучит непривычно и полемически: какая совесть может быть у нацистов? Монография посвящена самой сложной проблеме в истории национал-социализма - внедрению его идеологии в обыденное сознание немцев, укоренению нацистских идей, прежде всего расовых. Автор обрушивается на спокойное отношение к событиям «далекого» прошлого, к подчас комичному образу фюрера, ставя в центр своего исследования историко-психологические проблемы совести нации в кризисный период и ужаса обывательской позиции - «лишь бы нам было хорошо в этом мире». Мораль нацистов в своей расовой основе была чудовищным извращением, но пропагандировала вечные человеческие ценности: долг - только по отношению к своей нации, верность - только «своим», честь - только перед «арийцами», счастье - только в «очищенном» от недочеловеков германском мире. То, что было идеологией, ощущалось как абсолютная истина. Абсолютное зло приобрело вид расового блага. Апогеем такого морального кодекса стал один из самых известных лозунгов той эпохи: «Человеческое лицо еще не признак человека». Все это было бы немыслимо без массовой поддержки режима, и именно его многочисленные адепты, а не некие темные силы своими руками творили зло во имя торжества возвышенных идей.

Начнем с того, что аннотация издательства не совсем точна – тема насаждения нацистской идеологии в политическом и обыденном сознании немцев исследуется и достаточно подробно в отечественной историографии. В 2008 г. Издательство Эксмо выпустило три работы известного российского специалиста по истории III Рейха А. Васильченко, посвященные расовым, сексуальным и оккультным мифам нацистской Германии. Первая из них – «Арийский миф III Рейха» (http://www.сайт/books/164965/) - как раз очень детально разбирает возникновение, развитие и становление расового мышления как в догитлеровской Германии, так и после прихода последнего к власти.
Однако особенностью работы К. Кунц является, во-первых, комплексный подход к этой проблеме (см. оглавление); во-вторых, ее труд – это историко-психологическое исследование, в фокусе которого – идеология нацизма, в особенности – ее расистская составляющая. Автор пытается исследовать довольно тонкую материю – область общественных отношений, где формируются мораль и совесть. Подобный историко-психологический анализ – действительно во многом в новинку для отечественной науки, хотя за рубежом такого рода работы давно существуют и пользуются популярностью.
Данная книга раскрывает много неизвестных страниц в истории нацизма. Скажем, нам довольно хорошо известны взгляды Гитлера и его сторонников, но мы не всегда хорошо представляем себе эволюцию этих взглядов, а они менялись со временем. Мы также осведомлены о том, как нацисты преследовали евреев, но не догадываемся, что подобной политике предшествовали долгие дискуссии среди самих идеологов нацизма, которые по ряду вопросов так и не договорились друг с другом. Обо всем этом можно прочитать в данной книге. Скажем, Гитлер употреблял термин арийский", но не говорил "нордический" (в расовой литературе той эпохи – это разные вещи), а Гиммлер, глава СС, только и грезил нордическим, но не интересовался арийским; понятию "еврей" так и не было дано юридически выверенного определения, что доставило много головной боли чиновникам III Рейха; нацистские ученые так и не смогли доказать, чем евреи принципиально отличаются от других наций, неубедительно напирая на некий "еврейский дух" и якобы свойственную им "мимикрию", не позволяющую их легко и просто выявлять.
К.Кунц показала, что нацизм заполнил вакуум в жизни многих немцев, предложив понятную и приятную многим социальную доктрину, изложенную эмоциональным, полурелигиозным языком и объясняющую причину германских трудностей. Она говорит в своей книге о существовании двух форм антисемитизма – эмоционального и рационального. Для первого были характерны бойкоты и погромы, второй характеризуется принятием различных законов, которые привели в действие гитлеровскую машину преследований, депортаций и убийств. В конечном итоге он и оказался самым страшным, потому что ему была придана видимость законности. Это, кстати, и позволило многим немцам говорить впоследствии, что они были лишь исполнителями, а то и просто современниками политики физического истребления всех противников немецкого народа.
К.Кунц показала, как развивался расизм среди немцев, которые далеко не все были изначально сторонниками Гитлера, в том числе и т.н. "мирные годы" – 1933-39. Это было время, когда сформировалось поколение, впитавшее в себя один из лозунгов III Рейха – "Человеческое лицо – это еще не признак человека". – и на деле воплотившее его в жизнь практически по всей Европе, от Франции до СССР.
Очень хорошая, основанная на значительном количестве интересных и малоизвестных для нас материалов работа. Это полноценное научное исследование, вышедшее в Лондоне в 2003 г., обладающее подробным справочным аппаратом, позволяет оценить современный западный взгляд на историю нацизма.
Книга содержит огромное количество редких иллюстраций того времени, некоторые из которых не встречались мне раньше. Правда, даже на офсетной бумаге они не всегда хорошо смотрятся…
Оглавление: Гл.1. Этническая совесть; Гл.2. Политика добродетели; Гл.3. Союзники в академии; Гл.4. Овладение политической культурой; Гл.5. Этническое возрождение и расистские предрассудки; Гл.6. Свастика в сердцах молодежи; Гл.7. Закон и расовой порядок; Гл.8. В поисках респектабельного расизма; Гл.9. Воины расы; Гл.10. Расовая война в своей стране.
Рекомендую всем, кому интересен объективный взгляд на возникновение нацистской идеологии в Германии в 1930–е гг.

Самая большая роскошь в авторитарных и тоталитарных государствах - поступать по совести. Многие и хотели бы, но их сдерживает страх попасть в опалу (в доверительной беседе один современный чиновник сказал: "Я понял, что поступать по совести ОПАСНО"). Но для массы людей, выбитых из традиционной системы ценностей и не наученных самостоятельно мыслить, такой вопрос вообще не стоит. Они легко поддаются зомбированию, и под соусом псевдопатриотизма им могут "скормить" любую преступную доктрину: например, о том, что кругом одни враги, что поэтому нужно уничтожать представителей какой-то социальной или этнической группы и т.д. Такие люди охотно обманываются, если преступные решения исходят от имени "вождя", от имени государства. Они охотно обманываются, если со всем исходящим "сверху" соглашаться выгодно, а сомневаться опасно. Так и возникает фашизм.

Очень актуальную книгу написала Клаудиа Кунц:

Совесть нацистов. - М.: Ладомир, 2007. - 400 с.
Основные выводы автора изложены в рецензии, приводимой ниже.

Мы уже очень много знаем о нацистском режиме. Существует масса исследований, которые подробно показывают, как именно Гитлер пришел к власти. Как германский рейхсвер и его генералитет вытащили эту фигуру мелкого доносчика из небытия; как германские монополии вскормили его жалкую партию; как и почему к нему потянулись ветераны войны, люмпены и наконец средние слои; как ему помогало националистически и реваншистски настроенное чиновничество; каким образом подтолкнул нацистов к власти экономический кризис конца 20-х гг. Наконец, подробно - по дням - изучена та закулисная интрига нескольких старых политиканов, генералов и монополистов, в результате которой кайзеровский фельдмаршал Гинденбург все-таки назначил «богемского ефрейтора» канцлером. Увы, мы очень хорошо теперь знаем, как близорукая и самоубийственная политика лидеров рабочих партий Германии обеспечила Гитлеру режим наибольшего благоприятствования - и всеобщая забастовка, которой так боялись и нацисты, и их спонсоры: Круппы, Тиссены и прочие Ялмары Шахты, - так и не случилась. Но есть один вопрос, который почти всегда заставляет задуматься: почему же население целой страны в подавляющем большинстве оказалось замешано в кошмарных преступлениях?

После войны во время Нюрнбергского процесса и последовавшей за ним денацификации, которая так и не достигла поставленных целей, массы обывателей испытали облегчение:

«С каждым документом обвинения, когда вся шеренга нацистов от Геринга до Кейтеля все чернеет и чернеет, среднестатистический немец становится подобен ясной романтической луне над Гейдельбергским замком... “Вот во что они нас превратили! Если бы мы только знали!” - заливается хор партайгеноссе, которые еще недавно с удовольствием глядели на то, как унижаются и уничтожаются народы всего мира».

Свою книгу американский историк Клаудиа Кунц начинает с фразы: «Словосочетание “совесть нацистов” не является оксюмороном». И уже в самом начале книги автор заявляет: «Не бездумное повиновение, но осознанное приятие - вот что характеризовало немецкий стиль сотрудничества со злом» (с. 33).

Действительно, давно известно, что отказ от участия в карательных операциях, в погромах, нарушения антиеврейских бойкотов и т.п. не приводил в нацистской Германии к гибельным последствиям для отказников. Пример с офицером, отказавшимся давать присягу Гитлеру и просто уволенным за это из армии, приводит философ Карл Ясперс, на другие многочисленные примеры ссылается сама Кунц. Гестапо не преследовало тех, кто не принимал общей расистской доктрины (речь идет о временах до объявления «тотальной войны» - с конца лета 1944 г. смертные приговоры нацистские суды стали выносить, не стесняясь арийского происхождения подсудимых). Многие немцы украдкой сопереживали евреям, даже укрывали их - но нацистское государство «рассматривало согласие или несогласие как частное дело каждого».

Но если речь шла не просто о несогласии, а об организованной политической оппозиции, то тут ни о какой мягкости речи идти не могло. Первым делом после прихода к власти нацисты, как известно, уничтожали коммунистов и социал-демократов. И вот тут был заложен первый «кирпичик» той уникальной нацистской «совести», которая потом с легкостью оправдает газовые камеры. Как известно, сразу после прихода к власти нацисты развернули террор против коммунистов, а вслед за ними - против социал-демократов. И этот террор «встречал одобрение в Германии и за рубежом» - в отличие от еврейских погромов. Даже «Геринг принес свои извинения ведущему объединению немецких евреев, заверив, что коммунисты пострадали от нацистских преследований больше, чем евреи» (с. 60). Добропорядочные немецкие обыватели отнеслись вполне терпимо к расправе над частью своих сограждан.

Почему? Главный ответ, аргументированный на страницах книги, прост - причина в «этническом фундаментализме», когда главным мерилом нравственности становятся якобы интересы народа, понимаемые в логике «крови и почвы», когда «ты - ничто, твой народ - все». А «золотое правило» нравственности должно теперь применяться только по отношению к «представителям своей расы».

В нескольких главах Кунц прослеживает роль интеллектуалов по обеспечению «расистского консенсуса» в германском обществе. В отдельной главе рассказывается о поддержке нацистов известными философами Мартином Хайдеггером, Карлом Шмиттом и теологом Герхардом Киттелем. Что интересно, ни одного из них в 20-е гг. нельзя было обвинить в антисемитизме: Хайдеггер поддерживает близкие отношения с еврейкой Ханной Арендт, Шмитт посвящает свою книгу еврею, погибшему на войне, а Киттель, прошедший подготовку в раввинатах, подчеркивает важность еврейско-христианского сотрудничества и также посвящает свою работу памяти умершего коллеги-еврея. Но в начале 30-х и сразу после прихода Гитлера к власти они весь свой авторитет бросили на поддержку нацизма, чем оказали ему неоценимую услугу - поддержка авторитетов, ранее не связанных с нацизмом, стоила в тот момент дорого.

Нацистские интеллектуалы проводили конференции, создавали особые антисемитские институты, об определениях «еврея» спорили правоведы, биологи, медики, философы. Правда, как только антисемитизм и расизм попытались поставить на организованную «научную» основу, то быстро стало понятно: даже понятие расы определить в нацистских терминах не удается, разноголосица и споры не прекращались. Дошло даже до того, что «специалисты по расовым вопросам» вообще не рекомендовали нацистским лидерам пользоваться этим понятием - из-за полной неразберихи. «Ни кровь, ни размер черепа, ни форма носа - никаких специфических признаков еврейства так и не было выявлено, о чем, разумеется, широкой публике не сообщили» (с. 216).

Но зато пропагандистский эффект был достигнут. Антисемитизм оказался поддержан авторитетом академической науки, более того, нацисты распространяли эти идеи - в респектабельном виде, разумеется, - и за рубежом. Изданиями, выпускаемыми специальными учреждениями вроде «Национал-социалистического бюро просвещения по вопросам демографической политики и расового благоденствия», расизм превращался в норму, освященную авторитетом науки. Якобы «объективные» исследования приучали немца поначалу перестать обращать внимание на повседневные притеснения евреев, а затем и принимать пассивное или активное участие в геноциде. «Как можно было протестовать против все более жестоких преследований, когда нравственная деградация евреев была “объективно доказана”?» (с. 211).

При этом стоит подчеркнуть, что многие ученые, отказавшиеся опираться на расизм, вытеснялись из престижных ассоциаций, теряли места в редколлегиях, но сохраняли свои должности и звания (с. 214). Большинство сотрудничало с нацистами вполне сознательно и инициативно. Именно это соучастие и огромная помощь интеллектуалов в проведении в жизнь политики расизма дали основания Виктору Клемпереру, чудом выжившему немецкому филологу еврейского происхождения, написать:

«Если бы судьба побежденных была в моих руках, я отпустил бы с миром обычных людей и даже некоторых из вождей... но я бы вздернул всех интеллектуалов, а профессоров повесил бы на три фута выше, чем всех остальных» (с. 238).

Но в послевоенной Германии, как известно, именно эта категория нацистских преступников отделалась легче всего.

Кунц, нарисовав убедительную картину конструирования нацистской совести, увы, вовсе обходит вопрос, почему это стало возможно в принципе. Почему Шмитт, Хайдеггер, Лоренц (с.151) и прочие выдающиеся умы не просто с легкостью поддались нацистской заразе, но и оказались в первых рядах ее распространителей? Но это - отдельная и сложная проблема, решать которую американский историк, видимо, отказалась сознательно.

Может показаться странным, но большинство немцев не одобряли ни грубого расизма, ни погромов: Кунц показывает, что каждый раз - и в 1933 году, и перед утверждением «Нюрнбергских расовых законов» в 1935-м, и после «Хрустальной ночи» в 1938 г. - нацистский режим после этих всплесков насилия сталкивался с массовым неодобрением, которое внимательно изучалось, - и беспокоился на этот счет. Более того, агрессивная пропаганда попросту не приносила плодов: даже высокопоставленные нацистские чиновники пользовались услугами евреев, не говоря о простых гражданах.

После каждого приступа насилия евреи ограничивались в правах, погромы прекращались - и «бюрократическое решение», казалось, наводило порядок. «Если не считать ярых антисемитов, составлявших меньшинство, немцы негативно реагировали на то, что считали несанкционированным насилием, но готовы были одобрить любые меры, овеянные авторитетом закона» (с. 198). И вот тут сработала политика «двух сторон медали»: агрессивные еврейские погромы - и «бюрократические решения» (лишение гражданских прав, запреты на профессию, законодательная «ариизация» собственности евреев). На самом деле эти две логики представляли собой единое целое:

«...Роковая схема: сначала евреи подвергаются безудержному физическому насилию, затем режим ограничивает несанкционированные бесчинства и заменяет их антисемитскими законами. И сами жертвы, и посторонние наблюдатели далеко не всегда правильно оценивали угрозу этой бюрократической стратегии, в конечном счете оказавшейся куда более страшной, чем спорадическое насилие» (с. 64-65).

Даже после войны недобитые нацистские чиновники использовали такую аргументацию: «Адские преследования евреев... стали страшной реальностью не благодаря, но скорее вопреки Нюрнбергским законам [выделено К. Кунц]», - писал в 1950 г. Бернхард Лёзенер, расовый эксперт МВД нацистской Германии (с. 209). И что самое страшное - в это долгое время верили даже сами евреи.

Одновременно проводилась идеологическая обработка, с помощью которой немцев убеждали, что евреи на самом деле представляют опасность для государства и народа, что насилие в их адрес является «самообороной» от влияния евреев (с. 262). В результате метод «холодного погрома», то есть законодательных бюрократических ограничений для евреев, оказался намного страшнее, чем якобы «спонтанные» вспышки жестокости. Итогом этой бюрократической логики стало «окончательное решение», которое воспринималось непосредственными исполнителями как выполнение тяжелого долга:

«Вместо того, чтобы сказать: “Какие ужасные вещи я совершаю с людьми!” - убийца мог воскликнуть: “Какие ужасные вещи вынужден я наблюдать, исполняя свой долг, как тяжела задача, легшая на мои плечи!”»

Подавляющее большинство немцев прекрасно знало, что происходит с евреями в Германии. Они слышали песню Гитлерюгенд «Как еврейская кровь брызжет с ножа», видели, что творится с их соседями, могли наблюдать эшелоны с «депортируемыми» в Освенцим или Треблинку. И это не говоря о том, что миллионы принимали личное участие во всем этом в роли солдат на восточном фронте, железнодорожников, чиновников, полицейских и т.д. Миллионы «решали, что они знают достаточно, чтобы знать, что лучше об этом не знать» (с.287).

Именно таким образом еще до войны немцы оказались подготовлены нацистами к своей главной задаче: спланированному завоеванию и ограблению «восточных территорий», где в роли недочеловеков представлялись уже не только евреи, но и славяне.

К сожалению, К. Кунц почти не упоминает еще одной важной причины «нацистского согласия», воцарившегося в третьем рейхе. Дело в том, что подавляющее большинство немцев действительно получали материальную выгоду от ограбления евреев, а главное - от последующей завоевательной войны.

Конечно, как сказал Михаил Ромм в своем знаменитом фильме, «была и другая Германия»... Тех, кто активно сопротивлялся нацизму, было немного, но они были. Но хочу обратить внимание читателя на один крайне настораживающий факт - уже из современности. В популярном сетевом сообществе ru_history один из пользователей выложил историю немецкого солдата Йозефа Шульца. В июле 1941 года, после разгрома сербской деревни Ораховач, его взводу был отдан приказ присоединиться к расстрельной команде и казнить группу задержанных «партизан». Йозеф отказался выполнять преступный приказ: бросив свое оружие, он встал в один ряд с приговоренными и был тут же расстрелян вместе с партизанами и заложниками.

Без сомнения, поступок героический и заставляющий еще раз вспомнить об этой «другой Германии». Но комментарии были следующие:

Бабский поступок. Врага можно уважать, жалеть и даже пролить скупую слезу по нему. Но! Стать вместе с врагом против СВОИХ!
Встать рядом, признать себя овцой. Йозеф не герой, он овца.
Изменник и предатель получил по заслугам.
С каких это пор, предатели, своей пусть и фашистской, но Родины, стали героями!?

Да, были и другие отзывы. Но процент фашиствующих - поражает. Конечно, такие интернет-сообщества - известная помойка, конечно, фашисты и националисты гиперактивны в сети, и все же - стоит обратить внимание, что этика, описанная Кунц по отношению к третьему рейху, не ушла в прошлое. Этот пример еще раз показывает: вопрос о «совести» нацистов оказывается на самом деле не только исторической и философской проблемой и не только этическим парадоксом-оксюмороном - но прежде всего проблемой актуальной политики.

Сергей Соловьёв. Этика убийц // Левая политика. 2008. №6.

Особенно актуально - о роли услужливых интеллектуалов, не правда ли?