Созданный в 1923, он служил неким прообразом всей будущей системы лагерей ГУЛАГа. ГУЛАГ был не только местом заключения осужденных, но и занимался производственно-хозяйственной деятельностью.

И именно в Соловецком лагере впервые была применена эта система. Как она начиналась, какой производственной деятельностью занимались на Соловках и как был организован быт осужденных, будет рассказано в этом материале. Даны фотоматериалы и кинофильм о Соловецком лагере Особого назначения выпуска 1928 года.

В 1923 году УСЛОН"ом было принято имущества от совхоза «Соловки» на 946.000 рублей. На 1 октября 1929 г. стоимость островных предприятий УСЛОН составляла 4.860.000 рублей.

Были построены кожзавод.Кожзавод дал продукции: 23/24 г. .. на 42 тыс. руб. 27/28 г. .. 707 000 руб. 28/29 г. .. 1.180 000 руб.

Организованы сельхозы: Соловецкие сельхозы обладали очень ценными породами холмогорского скота, при том соловецки акклиматизированного, хотя и находившегося к моменту приемки в запущенном состоянии Скот этот был премирован на Всесоюзной сельско-хозяйственной выставке. Управление сразу же приложило все усилия к его сохранению и дальнейшему окультуриванию породы. Удой был повышен до 28,8 центнеров в среднем за год. Продукция сельхозов выростает с 44.000 р. в 1923/1924 году до 253.000 р. в 1928/29 году.

Был организован очень ценный питомник пушных зверей с неуклонно растущим качеством и количеством «питомцев». продукция питомника должна составляла до 725.000 руб. в год.

В 1924 г. сформировалась структура администрации Управления СЛОН, где за развитие производственной деятельности лагеря отвечали две части. Производственно-техническая часть УСЛОН ведала предприятиями, заводами и мастерскими; техническими, строительно-ремонтными и лесными разработками; рабочей силой и целесообразным использованием ее; организацией обрабатывающей и добывающей промышленности. Одновременно на хозяйственную часть УСЛОН были возложены обязанности по контролю рыбных и зверобойных промыслов; проведению работ подсобно-ремонтных мастерских; осуществлению заготовки и снабжения материалами, сырьем и хозяйственным инвентарем всех производственно-технических предприятий, заводов и промыслов; по реализации продукции, вырабатываемой предприятиями

К 1927 г. Соловецкие лагеря превращаются в разветвленную экономическую систему. Приоритеты производственной деятельности сдвигаются в г. Кемь (Карельская АССР). Усилилось значение Кемского пересыльно-распределительного пункта (Кемперпункт, или КПП): оставаясь отделением УСЛОН, он располагал гораздо большим объемом рабочей силы, чем Соловецкий остров

Но в лагере велась не только производственно-хозяйственная деятельность, но и культурно-просветительная, а также функционировали спротсекции. Всем этим занималась КВЧ (культурно-воспитательная часть)

метеостанция на Соловках


Соловецкий оркестр при КВЧ

Лагерная библиотека Соловков. Насчитывала к концу 1927 более 3000 томов.

Типография

Соловецкий журнал

Почтовая открытка

Соловецкий лагерный театр

Волейбольная команда

Лыжные соревнования

Футбольная команда

Хоккеисты

Довольствие заключённых

Лагерная санчасть.

Лагерная аптека.

Водный транспорт Соловков.
Пароход "Глеб Бокий"...

Рабочий поселок.

Основные направления хозяйственной деятельности лагеря.
Лесозаготовки.

Торфоразработки.

Кирпичная фабрика.

Гончарная фабрика.

Механический завод.


Лесопильный завод.


Рыбная промышленность.


Кожно-швейная промышленность.


Соловецкие сельхозы - прототипы гигантских хозяйств КарЛага и СазЛага.




Соловецкое животноводство.

Продукция животноводства.


соловецкая звероводческая ферма.


После принятия решения о строительстве Беломоро-Балтийского канала началась переброска заключенных туда. Число заключенных на островах архипелага стало стремительно уменьшаться.

После этого начался стремительный закат Соловков. Первую роль получили лагеря-гиганты, обеспечивающие крупные стройки вроде ДмитЛага, БамЛага, БелБалтЛага или гигантские хозяйства вроде КарЛага. Лагерь сначала был преобразован в тюрьму особого назначения, а в 1939 году вовсе закрыт за ненадобностью (население СТОН на 1 марта 1939 составляло 1688 человек, кроме того, содержалось на "лагерном режиме" еще 1722 человека). Его территория была передана СевМорФлоту.

Подборка книг об истории в лавке Соловецкого монастыря говорит сама за себя — паломникам и туристам предлагаются книги, восхваляющие Сталина. При этом на островах и в их филиалах оставили свою жизнь или часть жизни около миллиона человек

Этапирование всех заключенных, перемещение личного состава тюрьмы и вывоз материальных ценностей закончить 15 декабря 1939 года — гласил приказ народного комиссара Лаврентия Берии «О ЗАКРЫТИИ ТЮРЬМЫ НА ОСТРОВЕ СОЛОВКИ». Зэков ударно эвакуировали в заполярные лагеря, созданные по предложению Г. Орджоникидзе для освоения Норильского медно-никелевого месторождения.

Поздней осенью заключенных, изолированных даже друг от друга на острове среди Белого моря, всех одновременно выгнали из камер. Узников ждали «сухая баня», то есть обыск с раздеванием, и общее построение. Бледные лица, одинаковые темно-синего цвета куртки и штаны с желтой полосой и желтыми обшлагами. Судьбы тоже похожие. В основном — интеллигенция. Врачи высочайшей квалификации; интернационалисты, воевавшие с фашизмом в Испании; инженеры, прошедшие стажировку за границей; ученые-экономисты, бывшие офицеры-фронтовики, будущий академик-микробиолог.

У зэков, переживших тридцать седьмой, предположения были самые худшие, но всем выдали по три килограмма сухарей, предупредив, что это паек на десять дней. Под окрики охраны и лай собак стадо людей бегом прогнали через Святые ворота к причалу, к трапам, к открытым люкам во чрево грязного лесовоза «Семен Буденный». Трюм казался бездонным. Нары — в шесть ярусов, посредине 40-ведерная бочка, она же параша. Вохровцы задраили люки. Места на нарах занимали при свете спичек. Гудок. Прощайте, Соловки!

Тюрьма, устроенная в монастыре по злой воле Ивана Грозного, не утратила своего значения при Иосифе Сталине. «Железной рукой загоняя человечество к счастью», красные россияне, вытеснив из Архангельска в феврале 1920 года россиян белых, продолжили историю заключения в Соловки. Трагедия соловецкого монашества обернулась трагедией России. Едва открылась навигация, как стараниями сподвижника Ленина Михаила Кедрова в Соловецком монастыре был устроен концентрационный лагерь для военнопленных Гражданской войны. Этот лагерь, отражая усиление репрессий государства против своих граждан, перерос в СЛОН — Соловецкие лагеря особого назначения ОГПУ. Седьмого июня 1923 года пароход «Печора» доставил в Соловки новых узников — активистов политических партий, недавних союзников большевиков по борьбе за власть.

Термин «лагеря особого назначения» подразумевал, что Соловки априори предназначались не для людей, совершивших преступления. Явных врагов большевики обычно уничтожали сразу. Соловецкие лагеря предопределялись в первую очередь для людей сомнительных, представлявших потенциальную угрозу для советской власти самим фактом своего существования, социально чуждых пролетариям по происхождению и воспитанию.

Жертвами классовой борьбы во внесудебном порядке стали юристы, знавшие основы классического римского права с его презумпцией невиновности. Правоведов загоняли в Соловки, чтобы не мешали работать советским «судам революционной целесообразности». В лагеря попадали историки, знатоки классической истории, которую большевики перекраивали в угоду политической конъюнктуре. За колючую проволоку отправляли филологов — критиков новых советских правил правописания; офицеров, способных участвовать в восстаниях; священнослужителей всех конфессий — носителей идеологий, чуждых большевикам.

Социально чуждые «штрафного разряда», объявленные опасными для своего народа, представляли собой элиту страны. В Соловках элита попадала во власть социально близких мерзавцев, сосланных в лагеря за служебные и уголовные преступления. По воле ОГПУ «лучшая часть заключенных из партийцев и чекистов» давала письменные обязательства «не смешиваться с остальной массой заключенных и до самой смерти блюсти секретность обстоятельств лагерной жизни». Принятые в «самоохрану» получали фуражки с кокардами «СЛОН». Им полагалось огнестрельное оружие, военное обмундирование и красноармейский продовольственный паек. Привилегированные штрафники квартировали в Девятой роте, которую в Соловках презрительно называли «Лягавой ротой». ОГПУ такая лагерная селекция казалась целесообразной экономически (заключенные охраняли заключенных) и правильной идеологически (социально близкие властвовали над социально чуждыми). Классовый подход при разделении узников на категории стимулировал надсмотрщиков к особому рвению. Им как бы давался шанс доказать свою преданность пролетариату и получить досрочное освобождение.

На Соловецком архипелаге советская концлагерная система искала свое лицо. Там, как на опытном полигоне, отрабатывалась не только организация охраны, но и формировался порядок лагерного быта. На островах, по свидетельству В. Шаламова, обрел право на жизнь «общенародной стандарт — бараки на двести пятьдесят мест двухъярусной соловецкой системы с уборными на восемь очков в ряд». Опытным путем в Соловках определялись нормы питания, способы использования принудительного труда, техника расстрелов и технология захоронения тел.

Одновременно на лагерной «фабрике людей» формировалось новое советское мировоззрение, включающее в себя стирание старой коллективной памяти и подмену ее новыми мифами. Внутри лагерная пресса, лагерные театры и музей считались проводниками коммунистической идеологии. Процесс разрушения старого мира включал в себя вдалбливание новых нравственных ориентиров, смену географических названий, а также подмену устоявшихся традиций, праздников и ритуалов. Советская власть формировала новый пантеон героев, включая обожествление политических вождей. Важной идеологической задачей пропаганды считалось умение создать образ врага и мобилизовать усилия общества на борьбу с новыми и новыми врагами.

Тюремные Соловки являлись «кузницей кадров» и «школой передового опыта» для будущих концлагерей двадцатого столетия. Лозунг «Через труд — к освобождению» впервые появился не в Освенциме, а на Никольских воротах Соловецкого кремля. Приоритет в создании газовых камер для убийства людей вполне мог бы принадлежать Советской стране. На Соловках уже были созданы запасы отравляющего вещества хлорпикрина, но доктор Николай Жилов, из лагерной санчасти, на свой страх и риск уничтожил этот газ, он якобы израсходовал его для дезинфекции одежды каторжан в вошебойках во время эпидемии тифа в 1929 году.

Большевики сделали все, чтобы превратить понятие «Соловки» в слово-пугало, в символ государственного беспредела. Когда сотрудники ГПУ расстреливали людей во внесудебном порядке где-нибудь в Сибири, то родственникам убитых устно сообщали: «Отправлен на Соловки».

История лагерей вновь подтвердила монастырскую присказку «Сегодня в Соловках — завтра в России». Не случайно кто-то из разжалованных правоверных ленинцев перед смертью постиг опережающий смысл явлений, происходящих на Соловецком архипелаге. Он, прячась под нарами, нацарапал почти на уровне пола предупреждение своим бывшим коллегам: «Товарищи!... Соловки — это школа, ведущая нас на путь к рецидиву и бандитизму!» Эту надпись в алтаре храма Вознесения на Секирной горе, конечно, замазали, но спустя годы краска осыпалась, текст проявился, а предсказание сбылось в масштабах страны.

Соловки, быстро истощив природные ресурсы архипелага — его древние леса, двинулись на континент, репродуцируя себя сетью филиалов на материке. Соловецкий кремль, как и во времена становления крепостничества, вновь превратился в столицу государства в государстве. Это государство имело свою армию и флот, свой суд, свои денежные знаки, свою почтовую службу, свою прессу и цензуру. Продукция лагерных предприятий, отправляемая на материк, именовалась «соловецким экспортом».

При Сталине контингент узников значительно расширился, включив в себя новые социальные слои населения. Заключенных перевели на самоокупаемость и ввели «шкалу питания». «Ударников», перевыполнявших нормы, одаривали грамотой и премиальными картофельными пирожками. Портреты героев принудительного труда вывешивали на Доске почета. Сталин на заседании Политбюро даже предложил награждать зэков орденами, но не выпуская их из лагеря, «чтобы на свободе они опять не испортились».

Арестанты, не способные к тяжелому физическому труду, оказались обреченными на смерть от истощения. Лагерные библиотеки и театры, «камерные оркестры» и «шах-матные» (так!) турниры исчезли достаточно быстро. Борьба за физическое выживание поглотила фиговые листочки культуры. Исправительные учреждения на деле оказались истребительными. Известен ответ наркома Ежова на вопрос начальника Оренбургского УНКВД Успенского, что делать с пожилыми заключенными: «Расстреливать».

Агенты ГПУ выискивали по городам и весям мастеров своего дела, арестовывали их по спровоцированным обвинениям и заставляли даром работать на лагерных предприятиях. Технологию чекистского подбора кадров для нужд ОГПУ описал В.В. Чернавин в книге «Записки вредителя». При недовольстве администрации работой спецов-зэков их показательно уничтожали «за вредительство», а на воле отлавливались новые жертвы, как всегда, из числа лучших специалистов. Профессор Иван Озеров, крупнейший экономист, считал на складе ножки для табуреток. Директор Русского музея Николай Сычев — организовывал лагерный музей. Профессора-генетики — ухаживали за животными в лагерном крольчатнике. Инженеры трудились в соловецком проектно-сметном бюро — прообразе будущих «шарашек».

По чекистскому набору попал в лагеря талантливый геолог Николай Кольцов, арестованный в 1931 году якобы за антисоветскую агитацию. В зоне он руководил изысканиями при строительстве Молотовска (Северодвинска). В 1936 году Кольцов, занимаясь поиском соляных источников, произвел анализ вулканических пород из глубоких шурфов и высказал предположение о наличии алмазов на юго-востоке Беломорья. Николай Федорович, опередивший своих коллег на сорок лет, погиб в 1939 году. Еще раньше палачи расстреляли другого соловчанина — гениального инженера Леонида Курчевского, автора идеи использования приливно-отливных течений для получения электроэнергии.

Самым массовым промыслом лагерей ОГПУ оказалась продажа леса за границу. Лозунг тех лет — «Сосна пахнет валютой!» Используя принудительный труд соловецких заключенных, Советский Союз стремился вытеснить Норвегию, Швецию и другие страны с мирового рынка пиломатериалов за счет крайне низких, демпинговых, цен на свою продукцию. Эксплуатация рабсилы на лесозаготовках была беспрецедентной.

Справки из слоновской папки 1928 года в архиве МВД Республики Карелия:

— «128 заключенных оставлены на Красной Горке на ночь в лесу по причине невыполнения урока», — сообщает начальству младший надзиратель С.П. Поваров;

— «В партии 46 человек, прибывшей из командировки Параново, 75% оказались с отмороженными конечностями», — докладывает врач Л.Н. Вольская;

— «Разутых и раздетых на лесозаготовках больше половины», — жалуется заведующий околотком Разнаволока;

— «Заключенные болеют, так как вынуждены работать на снегу в лаптях», — оправдывается лекпом командировки Идель;

— «Смерть наступила от прогрессивной анемии в условиях холода» — таких коротких типовых актов сотни.

Впервые «Адовыми островами» в 1925 году назвал Соловки несентиментальный герой Первой и Второй мировых войн Созерко Мальсагов. Он, уже после побега из соловецкого ада, воевал с фашистами на территории Польши в 1939-м, попал в плен, бежал из фашистского лагеря. За Мальсаговым охотились и НКВД, и гестапо, а он уже сражался во французском Сопротивлении. Мальсагов первым привлек внимание мира к ужасному положению женщин, оказавшихся в Соловецких лагерях.

«Не дели работу на мужскую и женскую — у нас общее дело — строительство социализма!» — было написанно на воротах женского барака. Но участь женщин, оказавшихся за колючей проволокой, была многократно тяжелее доли мужчин — в первую очередь из-за унижений, связанных с беспредельной властью мужланов-начальников.

Еще более беззащитную часть населения лагерей составляли подростки. В 1929 году часть детей, разбросанных по архипелагу, согнали в детское отделение лагеря, в так называемую Трудколонию, устроенную для показа Максиму Горькому накануне его вояжа на остров. Писателю колония понравилась, он не заметил, что ели, окружавшие бараки, были вкопаны на скорую руку без корней, для блезира.

«3357 несовершеннолетних подростков, в большинстве своем — беспризорные дети, находящиеся на территории СЛОНа, не получая должной квалификации, разлагаются морально и физически взрослой частью заключенных — процветает использование их в качестве пассивных педерастов», — зафиксировано в акте, составленном комиссией под руководством секретаря Коллегии ОГПУ А.М. Шанина сразу после визита Горького.

Вехой мученических путей России назвал Соловки писатель Олег Волков. При нем чекисты сложили перед алтарем церкви на Секирной горе клумбу из побеленных известью камней в виде пятиконечной звезды, вписанной в круг. Палачи выводили обреченных на смерть узников из камер и ставили по пять человек у линии круга. Заплечных дел мастера стреляли через пентаграмму от стены алтаря храма Вознесения. В казнях должны были участвовать (хотя и не всегда одновременно) все сотрудники лагерного аппарата, усвоившие порядок, гласивший, по словам лагерного начальника Игоря Курилки: «Кто не убивает, того убивают самого».

Тела убитых закапывали вдоль юго-западного склона Секирной горы, где рыть ямы не мешали корни деревьев, в заброшенном ягодном монастырском саду. В соответствии с распоряжением Наркомата юстиции «О порядке расстрелов» тела предавали земле «без всякого ритуала, с тем чтобы не оставалось следов могилы».

Другая известная вершина Соловков, по пророческому видению названная монахами Голгофой, оправдала свое имя в полной мере. На ней узников не расстреливали, там заключенные сами покидали мир «от тяжелых условий жизни», как зачастую указывалась причина смерти в «карточках личного учета». Вещи и золотые зубные коронки погибших становились добычей охраны. «Акт проверки деятельности администрации лагерной командировки Голгофа в 1929 году», составленный комиссией ОГПУ, гласит: «Большие могилы, в которых помещалось до 800 трупов, были переполнены таковыми доверху и оставались открытыми. Вышеуказанные могилы расположены на видном месте, на противоположной горе, через овраг от основных корпусов размещения заключенных».

В 1937— 1938 годах по разнарядке из Москвы были расстреляны 1800 заключенных. Палачи заводили узников в помещение, оглушали их ударом березовой палицы по голове, раздевали и связывали проволокой. Затем людей везли к ямам, выкладывали по пять тел в ряд, убивали выстрелами в голову, а помощники в это время подтаскивали к ямам следующих.

Так убиты философ и ученый П.А. Флоренский, реставратор А.И. Анисимов, изобретатель Л.В. Курчевский, адвокат А.В. Бобрищев-Пушкин, удмуртский просветитель К.П. Герд, идеолог панисламизма И.А. Фирдекс, цыганский король Г.П. Станеско, сестра милосердия Л.А. Соколова-Миллер, академик С.Л. Рудницкий, «служители культа» Ш.Г. Батманишвили, П.И. Вейгель, Д.Г. Воскресенский, С.И. Эроян, профессора П.П. Казаринов, П.И. Кикобидзе, Х.И. Гарбер, С.Ф. Васильев, Р.Н. Литвинов, исследователь В.М.Чеховский, детский врач Г.А. Тюрк, студент-юрист Г.Д. Марченко. Сотни имен. Ум, честь и совесть России, да и не только России.

Расстрельные приговоры приводила в исполнение бригада во главе с палачом, имевшим двадцатилетний стаж работы. Он лично убивал осенью 1937 года ежедневно от 180 до 265 соловецких заключенных. Имя его известно — капитан НКВД Михаил Матвеев — «образование низшее, участник штурма Зимнего дворца». За выполнение соловецкой спецоперации М.Р. Матвеев был награжден ценным подарком и серебряным нагрудным знаком «Почетный работник ВЧК-ОГПУ».

— Награда «Почетный работник ВЧК-ОГПУ» есть знак круговой поруки всех, носящих его, — провозгласил глава чекистского ведомства Генрих Ягода еще до того, как водоворот Большого террора утянул и самого Ягоду, и ленинградскую бригаду палачей, и помогавших им местных чекистов.

В 1937 году череда преображений завершилась реорганизацией Соловецких лагерей в образцовую Соловецкую тюрьму с отделениями в Кремле, в Савватиево и на Муксалме. Коридорная система монашеских корпусов XIX века такому преобразованию весьма способствовала — значительных переделок не потребовалось. Тюрьма не входила в систему ГУЛАГа и официально не носила звонкой аббревиатуры СТОН, то есть Соловецкая тюрьма особого назначения, хотя отозвалась стоном в памяти узников, которым удалось ее пережить. Тюрьма отличалась чрезвычайно немилосердным внутренним распорядком, тяжелейшим для заключенных и для надзирателей.

Академик Александр Баев вспоминал, что Соловецкая тюрьма превосходила по своей бессмысленной азиатской жестокости все, что ему приходилось видеть за восемнадцать лет скитания по лагерям и тюрьмам. Абсолютная секретность. Вместо имен у узников — номера. Контроль — ежеминутно. Свет — постоянно. Руки и лицо должны быть на виду у надзирателя даже ночью, даже в туалете. По камере перемещаться беззвучно. К окну не подходить. Во время прогулки смотреть на пятки впереди идущего, кашлять нельзя, голову поднимать запрещено! Писем и фотографий в камере иметь нельзя. Письма или заявления узникам разрешалось писать по особому расписанию, вместо ручки давался только карандашный грифель, оправу для которого зэки научились лепить из хлебного мякиша. За любые нарушения распорядка дня следовало помещение зэка в холодный карцер. Два карцерных срока обычно заканчивались смертью.

Соловецкая тюрьма считалась вершиной советской пенитенциарной системы, но оказалась ее тупиком, нежизнеспособным мутантом. История тюрьмы оборвалась в одночасье. Новое трехэтажное здание — единственное капитальное сооружение, построенное во времена особого назначения, — так и осталось незаселенным. В лагерях, устроенных по инициативе Г. Орджоникидзе для освоения богатств Норильского медно-никелевого месторождения, потребовались бесплатные рабочие руки. «Учитывая колоссальный опыт ОГПУ в осуществлении строительства в крайне тяжелых условиях за полярным кругом», соловецких зэков срочно вывезли в Сибирь. Поход каравана с каторжанами длился две недели. Тела людей, не вынесших тягот дороги, охрана выбрасывала через борта на лед.

Семь десятилетий назад Соловки перестали называться тюрьмой. Материальных свидетельств средневековья двадцатого века на островах почти не осталось. Строения, хранившие сотни надписей, оставленных узниками, разобраны краснофлотцами на дрова. Архив тюрьмы скрыт неизвестно где. Реставраторы, восстанавливая памятники архитектуры, уничтожали лагерные наслоения, чуждые древней архитектуре. Монастырь в постсоветское время перестраивал здания под себя, не думая о сохранении чуждой ему истории.

Страна не покаялась в преступлениях, творившихся на ее земле ее сынами. Исконный смысл покаяния не в слезах, не в устройстве стометровой статуи Христа на Секирной горе, не в разбивании лбов, не в количестве крестов. В новозаветном греческом языке, употребляемом в церковном обиходе, покаяние обозначается понятием metanoia, что в дословном переводе соответствует слову «умоперемена», то есть перемена взглядов, переосмысление пройденного пути.

В стране, где не дана моральная оценка преступлений Сталина, где культивируется гордость великим советским прошлым, увы, не принято вспоминать о великой трагедии XX столетия. В Архангельске осенью 2009-го наследники чекистского ведомства изъяли при обыске у профессора Михаила Супруна рукопись его книги о Соловецких лагерях. Заместитель директора Соловецкого государственного музея-заповедника, который отвечает за экспозицию, посвященную истории лагерей особого назначения, убежден в том, что соловецкие лагеря были гениальной формой защиты государства от всяких диссидентов. Позицию этого поклонника генерала Макашова, видимо, разделяют и хозяева монастырской лавки на Соловках. Подборка книг об истории в лавке Соловецкого монастыря говорит сама за себя — паломникам и туристам предлагаются книги, восхваляющие Сталина.

Соловки — от слова «соль». Солона Россия от слез, пролитых жертвами Соловков. На островах и в их филиалах оставили свою жизнь или часть жизни около миллиона человек.

"Во время пребывания моего в качестве врача-психиатра в Соловецком и Свирском концлагерях мне пришлось участвовать в медицинских комиссиях, периодически обследовавших всех сотрудников ГПУ, работавших в этих концлагерях...

Среди 600 человек обследованных мною вольнонаемных и заключенных работников ГПУ оказалось около 40 процентов тяжелых психопатов-эпилептоидов, около 30 процентов – психопатов-истериков и около 20 процентов других психопатизированных личностей и тяжелых психоневротиков. Эти цифры чрезвычайно интересно сопоставить с официальными секретными цифрами "Соловецкого Криминологического Кабинета", научного учреждения, основанного известным криминологом профессором А.Н.Колосовым, бывшим в заключении на Соловках. Мне пришлось работать научным сотрудником этого "кабинета", который имел право исследовать любого уголовного (но не политического) преступника. Из 200 человек убийц, обследованных лично мною, оказалось: около 40 процентов психопатов-эпилептиков и около 20 процентов других психопатизированных личностей и психоневротиков (главным образом, так называемых "травматиков").

Итак, процент психопатизированных личностей среди начальства оказался выше, чем среди квалифицированных тягчайших преступников-убийц! ...преступления "начальства" по своей жестокости превосходили даже "внутрилагерные" преступления обыкновенных заключенных. Приведем примеры.

От редакции

Под псевдонимами "Профессор Соловецкий", "Проф. И.С." и "Проф. И.Н.С." публиковал свои воспоминания о концлагере бывший заключенный Соловецкого лагеря особого назначения профессор Иван Михайлович Андриевский (Андреев)

Дегтярев - "главный хирург" Соловков дал название великой книге

"В самый разгар работы над своим сочинением по истории лагерей ко мне приехал Александр Исаевич Солженицын . Мы с ним работали три дня. Я ему дал свои записки по истории Соловков и рассказал о главном палаче Соловецкого лагеря латыше Дегтяреве, который, никому не доверяя, лично расстреливал заключенных, получая от этого большое удовольствие. В лагере его называли "главным хирургом", а сам себя он пышно именовал "начальником войск Соловецкого архипелага". Александр Исаевич воскликнул: "Это то, что мне нужно!" Так в моем кабинете родилось название его книги "Архипелаг ГУЛАГ". (Дмитрий Лихачев . О Соловках 1928-1931 г.г. "Место под нарами".)

Потемкин - начальник Соловецкого пересыльного пункта в Кеми

А.Солженицын: "Широко размахнулся и - бывший драгунский вахмистр, потом коммунист, чекист и вот начальник Кемперпункта . В Кеми он открыл ресторан, оркестранты его были консерваторцы, официантки - в шелковых платьях. Приезжие товарищи из ГУЛага, из карточной Москвы, могли здесь роскошно пировать в начале 30-х годов, к столу подавала им княгиня Шаховская, а счёт подавался условный, копеек на тридцать, остальное за счёт лагеря.

Иванченко - начальник и либерал

"Передавали, что новый начальник Соловецкого лагеря Иванченко "либерал" и что ему принадлежит необыкновенная для гепеуста мысль, которую он высказывал публично: "Для того чтобы выжать из заключенных настоящую работу, их надо кормить и одевать". Вопрос в том, в какой мере надо кормить и одевать, конечно растяжен, но в своем "либерализме" ГПУ не пошло так далеко, чтобы сравнять условия жизни заключенных с условиями, предоставляемыми в лагерях рабочему скоту. Конюшня, коровник и свинарники Соловецкого лагеря, построенные руками заключенных, по сравнению с их собственными бараками, светлы, чисты и теплы. Относительный рацион питания, получаемый скотом, во много раз превышает питание рабочего-заключенного. Нет никакого сомнения, что если бы скот был поставлен в соответственно одинаковые условия жизни с заключенными, лошади не потащили бы ног, коровы не стали бы давать молока, свиньи издохли бы."(Чернавин Владимир. Записки "вредителя" В кн.: Владимир и Татьяна Чернавины. Записки "вредителя". Побег из ГУЛАГа . - СПб.: Канон, 1999. - С. 6-328 .)

Судьба соловецких палачей

Иван Апетер "Несколько слов стоит сказать и о тех, кого знал на беломорских островах каждый лагерник: Иване Апетере, начальнике СТОНа, и его заместителе Петре Раевском . Первый, до того как получил в 1934 году назначение на Соловки, служил начальником Санаторно-курортного отдела НКВД СССР. Вскоре после исполнения решения тройки о массовой казни узников вверенной ему тюрьмы (расстрел первого этапа был, как известно, произведен в Карелии) старшего майора госбезопасности Апетера 26 декабря 1937 г. уволили из органов НКВД, а в августе следующего года приговорили к смертной казни. Бывшего заместителя освободили от должности в октябре 1938 г. А в ноябре 39-го он был взят под стражу и вскоре тоже расстрелян. " (Сергей Шевченко. СТОН с украинским акцентом. Газета "Киевский телеграф" №8. Киев. 2003 )

5 марта - годовщина смерти Сталина. О временах великих репрессий, великих строек и великой войны написано очень много. Здесь мы собрали цитаты из книги воспоминаний Николая Киселева-Громова «С.Л.О.Н. Соловецкий лес особого назначения», изданной в Архангельске.

Автор не был заключенным лагеря, он был охранником, служил в штабе военизированной охраны знаменитого Соловецкого лагеря особого назначения - С.Л.О.Н. Лагерь этот, как известно, был первым и являлся образцом не только для ГУЛАГа, но и для лагерей гитлеровской Германии. В 1930 году Киселев бежал из СССР в Финляндию и там написал эти воспоминания.

ДОРОГА ДЛИННАЯ

Зимой в товарном вагоне неимоверно холодно, так как печи в нем нет; совершенно темно - ни ламп, ни свечей не выдается. Очень грязно, а главное, неимоверно тесно - никаких приспособлений для лежания или сидения, и заключенным приходится всю дорогу стоять, сесть не могут из-за тесноты: в товарный вагон без нар сажают не менее шестидесяти человек. Перед отправкой поезда чекисты бросают в вагон старое, часто дырявое ведро и приказывают оправляться в него; в пути следования заключенных из вагонов для отправления их естественных надобностей чекисты не выпускают.

На дорогу из Петрограда, то есть по крайней мере на три дня, заключенному выдается около одного килограмма черного полусырого и черствого хлеба и три воблы. Водою заключенные в дорогу совсем не снабжаются. Когда они в пути следования начинают просить у чекистов напиться, те отвечают им: «Дома не напился! Подожди, вот я тебя напою в Соловках!» Если заключенный, доведенный жаждой до отчаяния, начинает настойчиво требовать воды и угрожает жаловаться высшему начальству, то такого заключенного конвоиры начинают бить («банить»). После этого другие терпят уже молча.

А из таких городов, как Баку или Владивосток, откуда тоже заключенные направляются в СЛОН, дорога продолжается неделями.

РАБОТА

В 7-й роте, в которой тоже концентрируются заключенные перед отправкой на командировки, мне приходилось наблюдать следующее: ротный барак стоит на площади, отгороженной колючей проволокой, в морозное время года десятки заключенных всю ночь напролет безостановочно ходят по ней, потому что для них не хватило места в бараке: там так набито людьми, что пальца нельзя просунуть, оставшиеся на дворе должны все время ходить, чтобы не замерзнуть. Выбившись из сил от ходьбы и холода и не в состоянии противиться сну, они подходят к своим вещам, сложенным тут же, на площади, притыкаются к ним головами и на несколько минут погружаются в сон, холод быстро заставляет их встать и опять метаться по площади.

Партия идет дремучим карельским лесом, летом съедаемая миллиардами комаров и тучами мошкары, среди бесчисленных болот, а зимою, то есть в течение большей части года, по пояс в снегу. Выворачивая из снега обутые в лапти ноги, идут пять, десять, двадцать и даже до тридцати километров. Наступает ночь.

Партия, сто-о-ой! - кричит старший по конвою с небольших саней, на которых его и попеременно всех конвоирующих чекистов везут на себе заключенные. Партия остановилась.

Разводи костры, разгребай снег, устраивайся на ночевку.

Для чекистов заключенные раскидывают походную палатку, которую они, как и самих чекистов, везли на санях, ставят в нее железную печку, приготовляют чекистам кушанье. Сами же греют себе, у кого есть чайники, и пьют кипяток с 200 грам. черного хлеба (если только он у них остался). Потом, согнувшись в три погибели и подложив под голову грязный кулак, заключенные кое-как проводят ночь у костров, все время добывая из-под снега сушняк, поддерживая им огонь и своих костров, и в печке чекистов.

Многие заключенные, видя, что саморубство спасти их не может, а в перспективе - неминуемая смерть с предварительными долгими страданиями, поступают решительнее: они вешаются на обледенелых деревьях или ложатся под подрубленную сосну в тот момент, когда она падает, - тогда их страдания оканчиваются наверняка.

Никаких накомарников, совершенно необходимых в том климате, СЛОН никогда заключенным не выдает. Работая, заключенный то и дело сгоняет или стирает с лица, шеи и головы рукавом то правой, то левой руки немилосердно кусающих его насекомых. К концу работы лицо его делается страшным: оно все распухло, покрыто ранками и кровью раздавленных на нем комаров.

«Стойка на комарах» здесь - излюбленный чекистами способ наказания. «Филон» раздевается донага, привязывается к дереву и так оставляется на несколько часов. Комары облепляют его толстым слоем. «Симулянт» кричит, пока не впадает в обморок. Тогда одни надзиратели приказывают другим заключенным обливать обморочного водой, а другие просто не обращают на него внимания до истечения срока наказания...

Второй бич, которым природа Севера бьет заключенных, - куриная слепота и цинга.

Куриная слепота часто ведет к убийству заключенного, когда он отойдет вечером несколько шагов от командировки в лес, чтобы оправиться, и заблудится. Чекист-надзиратель прекрасно знает, что заключенный заблудился по болезни, но он желает выслужиться, получить повышение, получить благодарность в приказе и денежную награду, а главное - им владеет особенный чекистский садизм. Он рад поэтому взять такого заключенного на мушку и выстрелом из винтовки положить наповал.

Только ничтожная часть больных и саморубов спасается от смерти, остальные мрут на командировках, как мухи осенью. Товарищи по приказанию чекистов снимают с них одежду, белье и голыми бросают в большие ямы-могилы.

«Крикушник» - небольшой сарайчик, сделанный из тонких и сырых досок. Доски прибиты так, что между ними можно просунуть два пальца. Пол земляной. Никаких приспособлений ни для сидения, ни для лежания. Печки тоже нет...

В последнее время в целях экономии леса начальники командировок стали строить «крикушники» в земле. Вырывается глубокая, метра в три, яма, над нею делается небольшой сруб, на дно ямы бросается клок соломы, и «крикушник» готов.

Из такого «крикушника» не слышно, как «шакал» орет, - говорят чекисты. «Прыгай!» - говорится сажаемому в такой «крикушник». А когда выпускают, ему подают шест, по которому он вылезает, если еще может, наверх.

За что же сажают заключенного в «крикушник»? За все. Если он, разговаривая с чекистом-надзирателем, не стал, как полагается, во фронт, - он в «крикушнике». Если во время утренней или вечерней поверки он не стоял в строю как вкопанный (ибо «строй - святое место», говорят чекисты), а держал себя непринужденно, - тоже «крикушник». Если чекисту-надзирателю показалось, что заключенный невежливо с ним разговаривал, - опять он в «крикушнике».

ЖЕНЩИНЫ

Женщины в СЛОНе главным образом заняты работами на рыбопромышленных командировках. Интеллигентные, каких там большинство, и особенно те, что покрасивее и помоложе, служат у чекистов-надзирателей по стирке им белья, готовят им обед...

Надзиратели (и не одни надзиратели) вынуждают их к сожительству с собою. Некоторые, конечно, сначала «фасонят», как выражаются чекисты, но потом, когда за «фасон» отправят их на самые тяжелые физические работы - в лес или на болота добывать торф, - они, чтобы не умереть от непосильной работы и голодного пайка, смиряются и идут на уступки. За это они получают посильную работу.

У чекистов-надзирателей существует издавна заведенное правило обмениваться своими «марухами», о чем они предварительно договариваются между собою. «Посылаю тебе свою мapуxу и пpoшу, как мы с тобой договорились, прислать мне твою», - пишет один чекист другому, когда его «возлюбленная» надоест ему.

СЛОН заключенным женщинам казенной одежды не выдает. Они все время ходят в своей собственной; через два-три года они совершенно оказываются раздетыми и тогда делают себе одежду из мешков. Пока заключенная живет с чекистом, он одевает ее в плохонькое ситцевое платьишко и в ботинки из грубой кожи. А когда отправляет ее своему товарищу, он снимает с нее «свою» одежду, и она опять одевается в мешки и казенные лапти. Новый сожитель, в свою очередь, одевает ее, а отправляя к третьему, опять раздевает...

Я не знал в СЛОНе ни одной женщины, если она не старуха, которая в конечном счете не стала бы отдавать свою «любовь» чекистам. Иначе она неизбежно и скоро гибнет. Часто случается, что от сожительства у женщин родятся дети. Ни один чекист за мое более чем за трехлетнее пребывание в СЛОНе ни одного родившегося от него ребенка своим не признал, и роженицы (чекисты называют их «мамками») отправляются на остров Анзер.

Отправка их производится по общему шаблону. Они стоят в шеренгах, одетые в одежду из мешков, и держат на руках своих младенцев, завернутых в тряпье. Порывы ветра пронизывают и их самих, и несчастных детей. А чекисты-надзиратели орут, переплетая свои команды неизбежной матерной бранью.

Легко представить, много ли из этих младенцев может остаться в живых...

Зимой они идут снежной дорогой во всякую погоду - в трескучий мороз и в снежную вьюгу - несколько километров до прибрежной командировки Ребельда, неся детей на руках.

В отчаянии многие женщины своих детей умерщвляют и выбрасывают в лес или в уборные, вслед кончая и сами жизнь самоубийством. «Мамок», которые умерщвляют своих детей, ИСО посылает в женский штрафной изолятор на Заячьи острова, в пяти километрах от Большого Соловецкого острова.

В КРЕМЛЕ

Тринадцатая рота находится в бывшем Успенском соборе (думаю, я не ошибаюсь в названии собора). Громадное здание из камня и цемента, теперь сырое и холодное, так как печей в нем нет, с его высоких сводов беспрерывно падают капли, образующиеся от человеческого дыхания и испарений. Оно вмещает до пяти тысяч человек и всегда битком набито заключенными. По всему помещению устроены трехъярусные нары из круглых сырых жердей.

Заключенный накануне работал часов двенадцать; придя с работы в роту, он потратил минимум два часа на стояние в очереди за получением хлеба и обеда и на самый обед; потом сушил свою одежду и обувь, или онучи; через час-полтора после обеда начинается вечерняя поверка, на ней он тоже стоит часа два. Лишь после нее он может лечь спать. Но шум и гам кругом не прекращается: кому-нибудь «бьют морду», надзиратели во все горло вызывают наряжаемых на ночную работу, ходят оправляться и разговаривают заключенные. Через несколько часов его поднимают на утреннюю поверку...

У входа в 13-ю роту справа и слева стоят громадные деревянные ушаты высотою метра в полтора, заменяющие уборную. Заключенный, желающий оправиться, должен об этом заявить дневальному, тот доложит дежурному по роте, а дежурный по роте разрешит идти в «уборную» тогда, когда наберется целая партия желающих. Дневальный ведет их к ушатам и ставит в очередь. Чтобы оправиться, заключенный должен влезть на высокий ушат с положенной на него поперек доской, где он будет оправлять свою нужду на глазах у всех стоящих внизу, выслушивая: «А ну-ка, ты, гнилой профессор! Защитник царя-батюшки! Слезай с кадушки пулей! Довольно! Засиделся!» и т. д.

Чтобы вынести такие ушаты, наполненные нечистотами, два человека продевают палку в ушки его и несут на плечах в «центроуборную». Несущие должны спускаться около ста метров по ступеням собора. Чернявский заставлял (обязательно священников, монахов, ксендзов и наиболее чисто одетых или отличающихся своими манерами интеллигентов) выносить их по нескольку раз в день. При этом, чтобы поиздеваться над «барами» и «длинногривыми», он заставлял уголовных преступников толкнуть наполненный до краев ушат, чтобы содержимое расплескалось и попало на впереди идущего, или же учил сбить с ног переднего или заднего из идущих, чтобы потом заставить интеллигентов и священников вытирать пролитое тряпками.

В 1929 году всем священникам 14-й роты через командира роты Сахарова было предложено остричься и снять рясы. Многие отказались сделать это, и они были отправлены на штрафные командировки. Там чекисты с мордобитием и кощунственной бранью остригли их насильно и наголо, сняли с них рясы, одели в самую грязную и рваную одежду и отправили на лесные работы. Польских ксендзов тоже переодели в такую одежду и отправили в лес. Вообще, надо сказать, что польским гражданам в СЛОНе достается больше, чем лицам других национальностей. При малейшем политическом осложнении с Польшей их сейчас же начинают всячески прижимать: они идут в карцеры или на штрафные командировки, где надзиратели быстро доводят их до «загиба».

Глиномялка является как бы отделением карцера. Она представляет собой абсолютно темный и сырой подвал, вырытый под южной стеной кремля. На дне ее лежит полуметровый слой глины, которую заключенные месят ногами для строительных работ. Зимой глина замерзает; тогда на нее ставят маленькие железные печки, оттаивают и заставляют заключенных месить... С попадающих в глиномялку снимают буквально все, и совершенно голые - зимой и летом - они по нескольку часов стоят в мокрой глине по колени...

Фото из альбома, подаренного Управлением Соловецких лагерей особого назначения
С. М. Кирову, первому секретарю Ленинградского обкома ВКП(б).

В мой мир

Имеет очень долгую и ужасающую историю. Об истории крупнейшего в СССР исправительного лагеря на территории островов Соловецкого архипелага, известных узниках и условиях содержания заключенных пойдет речь далее.

Монастырская тюрьма

Тюрьмы при православных монастырях — это очень необычное (и, наверное, даже уникальное) явление в истории Российской Империи. В разное время в качестве мест заключения использовались Николо-Карельский (г. Архангельск), Троицкий (в Сибири), Кирилло-Белозерский (на реке Северная Двина), Новодевичьий (в Москве) и многие другие крупные монастыри. Самым ярким образцом такой тюрьмы следует признать Соловецкий.

Монастырская политическая и церковная тюрьма существовала в Соловецком монастыре с шестнадцатого до начала двадцатого века. Духовные и светские власти считали это место надежным местом заключения за счет удаленности архипелага Соловецких островов от материка и крайне неблагоприятных климатических условий, что чрезвычайно затрудняло побег заключенных.

Сам монастырь на Соловках представлял собой уникальное военно-инженерное сооружение. Суровый северный климат (архипелаг состоит из шести больших и нескольких десятков скалистых маленьких островов недалеко от полярного круга) противостоял замыслам мастеров.

Работы велись только летом — зимой грунт промерзал настолько сильно, что нельзя было выкопать могилу. Могилы, кстати, впоследствии готовили с лета, примерно подсчитывая, сколько заключенных не переживут очередную зиму. Монастырь был сложен из огромных камней, промежутки между которыми заполнены кирпичной кладкой.

Сбежать из Соловецкого монастыря было практически невозможно. Даже в случае успеха узник вряд ли смог бы преодолеть холодный пролив в одиночку. Зимой Белое море замерзало, но пройти несколько километров по трескающемуся из-за подводных течений льду тоже было сложно. Побережье на протяжении 1000 км от монастыря было малонаселенным.

Узники Соловецкого монастыря

Первым узником на Соловках стал игумен Троицкого монастыря Артемий — сторонник обширной православной реформы, который отрицал сущность Иисуса Христа, выступал за отказ от почитания икон, разыскивал протестантские книги. Содержали его не особо строго, например, Артемий мог свободно перемещаться по территории монастыря. Игумен, воспользовавшись отсутствием правил содержания заключенных, совершил побег. Вероятно, что ему в это помоги. Беглец пересек Белое море на корабле, успешно добрался до Литвы, а впоследствии написал несколько богословских книг.

Первый настоящий преступник (убийца) появился на Соловках в эпоху Смутного времени. Это был известный всему Московскому царству разоритель церквей Петр Отяев. Он скончался в монастыре, место его погребения неизвестно.

К двадцатым годам 17 века в Соловецкий монастырь начинают систематически направлять нарушителей закона. На Соловки ссылали за довольно нетипичные преступления. В 1623 году здесь очутился сын боярина за насильный постриг в монашество супруги, в 1628 году — дьяк Василий Марков за растление дочери, в 1648 году — поп Нектарий за то, что в состоянии алкогольного опьянения помочился в храме. Последний пробыл в Соловецком монастыре почти год.

Всего со времен Ивана Грозного до 1883 года в Соловецкой тюрьме находились от 500 до 550 узников. Тюрьма официально просуществовала до 1883 года, когда из нее были выведены последние заключенные. Караульные солдаты оставались там до 1886 года. В дальнейшем Соловецкий монастырь продолжал служить местом ссылки для служителей церкви, которые в чем-то провинились.

Северные трудовые лагеря

В 1919 году (за четыре года до создания СЛОН - лагеря особого назначения) чрезвычайная комиссия по борьбе с саботажем учредила несколько трудовых лагерей в Архангельской губернии. Во времена гражданской войны туда попадали те, кого миновала участь расстрела, или те, кого власть планировала обменять на своих сторонников.

В такие места должны были помещаться контрреволюционеры, спекулянты, шпионы, проститутки, гадалки, белогвардейцы, дезертиры, заложники и военнопленные. На самом же деле основными группами лиц, населившими отдаленные лагеря, стали рабочие, городские жители, крестьянство, мелкая интеллигенция.

Первыми политическими стали Северные лагеря особого назначения, которые потом переименовали в Соловецкие лагеря особого назначения. СЛОНы «прославились» жестоким отношением местного начальства к подчиненным и прочно вошли в репрессивную систему тоталитаризма.

Создание Соловецкого лагеря

Решение, предшествовавшее созданию лагеря особого назначения, датируется 1923 годом. Правительство планировало умножить количество лагерей, построив новый на Соловецком архипелаге. Уже в июле 1923 года на Соловецкие острова были перенаправлены первые заключенные из Архангельска.

На острове Революции в Кемском заливе была сооружена лесопилка и решено создать пункт транзита между железнодорожной станцией Кемь и новым лагерем. СЛОН предназначался для политических и уголовных заключенных. Приговор таким лицам могли выносить как обычные суды (с разрешения ГПУ), так судебные органы бывшей ВЧК.

Уже в октябре того же года управление Северных лагерей было реорганизовано в Управление Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН). Тюрьме было передано в пользование все имущество Соловецкого монастыря, который закрыли тремя годами ранее.

Десять лет существования

Лагерь (СЛОН) очень быстро начал разрастаться. Масштабы деятельности Управления изначально ограничивались только островами Соловецкого архипелага, но затем расширились на Кемь, территории Автономной Карелии (прибрежные районы), Северного Приуралья, Кольского полуострова. Такая территориальная экспансия сопровождалась быстрым ростом количества узников. К 1927 году в лагере содержалось уже практически 13 тысяч человек.

История лагеря СЛОН насчитывает всего 10 лет (1923-1933). За это время в трюме (по официальным данным) умерло 7,5 тыс. человек, из которых примерно половина в голодном 1933 году. Один из заключенных, коллаборационист Семен Пидгайный, вспоминал, что только при прокладке железнодорожного полотна к Филимоновским разработкам торфа в 1928 году на 8-ми километрах погибли десять тысяч узников (преимущественно донских казаков и украинцев).

Узники Соловецкого лагеря

Списки заключенных Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН) сохранились. Официальное количество узников в 1923 году составляло 2,5 тыс. человек, в 1924 — 5 тыс., в 1925 — 7,7 тыс., в 1926 — 10,6 тыс., в 1927 — 14,8 тыс, в 1928 — 21,9 тыс., 1929 — 65 тыс., в 1930 — 65 тыс, в 1931 — 15,1 тыс., в 1933 — 19,2 тыс. Среди узников можно перечислить следующих выдающихся личностей:

1. Дмитрий Сергеевич Лихачев (на фото ниже) — советский академик. Был сослан на Соловки на пятилетний срок за контрреволюционную деятельность.
2. Борис Шряев — известный русский писатель. Смертная казнь для него была заменена десятью годами заключения в Соловецком лагере. В лагере Ширяев участвовал в театре и журнале, опубликовал «1237 строк» (повесть) и несколько поэтических произведений.
3. Павел Флоренский — философ и ученый, поэт, богослов. В 1934 году специальным конвоем был направлен в Соловецкий лагерь особого назначения. В заключении работал на заводе йодной промышленности.
4. Лесь Курбас — кинорежиссер, украинский и советский актер. Был направлен на Соловки уже после реформирования лагеря, в 1935 году. Там ставил спектакли в лагерном театре.
5. Юлия Данзас — историк религии, религиозный деятель. С 1928 года содержалась в Соловецком лагере (СЛОН). Есть свидетельства, что она виделась с Максимом Горьким на Соловках.
6. Николай Анциферов — культуролог, историк и краевед. Был арестован и направлен в лагерь СЛОН как участник контрреволюционной организации «Воскресенье».

Реформирование лагеря

Соловецкий лагерь (СЛОН) Главное управление гос. безопасности расформировало в декабре 1933 года. Имущество тюрьмы передали Беломоро-Балтийскому лагерю. На Соловках оставили одно из подразделений БелБалтЛага, а в 1937-1939 годах здесь находилась Соловецкая тюрьма особого назначения (СТОН). В 1937 году 1111 заключенных лагеря расстреляли в урочище Сандормох.

Начальники лагеря

Хронология лагеря СЛОН за десять лет существования включает немало шокирующих событий. Первых заключенных доставили на параходе «Печора» из Архангельска и Пертоминска, в 1923 году вышло Постановление о создании лагеря, в котором предполагалось разместить 8 тыс. человек.

Девятнадцатого декабря 1923 года было застрелено пятеро и ранены трое заключенных во время прогулки. Этот расстрел получил огласку в мировых СМИ. В 1923 и 1925 годах было принято несколько Постановлений, касающихся ужесточения режима содержания заключенных.

Начальниками лагеря в разное время были организаторы сталинских репрессий, сотрудники органов ВЧК, ОГПУ, НКВД Ногтев, Эйхманс, Бухбанд, А. А. Инванченко. Сведений об этих личностях мало.

Бывший заключенный Соловецкого лагеря И. М. Андриевский (Андреев) публиковал свои воспоминания, в которых указывается, что во время пребывания в СЛОНе в качестве врача-психиатра он участвовал в медицинских комиссиях, время от времени обследовавших вольнонанимаемых работников и заключенных. Психиатр писал, что среди 600 человек тяжелые психические нарушения были выявлены у 40 % обследованных. Иван Михайлович отмечал, что среди начальства процент личностей с психическими отклонениями был выше, чем даже среди убийц.

Условия в лагере

Условия жизни в лагере СЛОН ужасают. Хотя Максим Горький, побывавший на Соловецких островах в 1929 году, приводит следующие свидетельства заключенных о режиме трудового перевоспитания:

• работать нужно было не более 8 часов в сутки;
• пожилые узники не подлежали назначению на слишком тяжелые исправительные работы;
• всех заключенных обучали письму и чтению;
• за тяжелую работу выдавали повышенный паек.

Исследователь истории лагерей Юрий Бродский указывал в своих работах, что к заключенным применяли разные пытки и унижения. Узники перетаскивали тяжелые камни и бревна, их заставляли кричать пролетарский гимн много часов подряд, а тех, кто останавливался убивали, или заставляли считать чаек.

Воспоминания надзирателя лагеря СЛОН полностью подтверждают эти слова историка. Также упоминается об излюбленном способе наказания - «стойке на комарах». Заключенного раздевали и на несколько часов оставляли привязанным к дереву. Комары облепляли его толстым слоем. Узник падал в обморок. Тогда надзиратели заставляли других заключенных поливать его холодной водой или просто не обращали на него внимания до окончания срока наказания.

Уровень безопасности

Лагерь был одним из самых надежных. В 1925 году шестеро заключенных совершили единственный в истории удачный побег. Они убили часового и переплыли пролив на лодке. Несколько раз сбежавшие узники пробовали пристать к берегу, но из этого ничего не вышло. Беглецы были обнаружены красноармейцами, которые просто кинули в огонь гранату, чтобы не задерживать и препровождать узников обратно. Четверо сбежавших погибли, одному перебило обе ноги и оторвало руку, второй выживший получил еще более страшные ранения. Заключенных отвезли в лазарет, а потом расстреляли.

Судьба основателей лагеря

Многих, кто имел отношение к организации Соловецкого лагеря расстреляли:

1. И. В. Боговой. Предложил идею создания лагеря на Соловках. Расстрелян.
2. Человек, который поднял флаг над лагерем. Попал в СЛОН в качестве узника.
3. Апетер. Расстрелян.
4. Ногтев. Первый начальник лагеря. Получил 15 лет колонии, вышел по амнистии, но практически сразу после этого умер.
5. Эйхманс. Начальник СЛОНа. Расстрелян по подозрению в шпионаже.

Интересно, что один из заключенных, предлагавший инновационные идеи развития лагеря, продвинулся по карьерной лестнице. Он вышел на пенсию в 1947 году с должности начальника лагерей ж/д строительства как генерал-лейтенант НКВД.

В память о Соловецком лагере

Тридцатое октября 1990 года было объявлено в СССР Днем политзаключенного. В тот же день в Москве был установлен Соловецкий камень, привезенный с островов. На архипелаге есть музей-заповедник СЛОН, мемориальные камни установлены также в Петербурге, Архангельске, на Большом Соловецком острове, в городе Джорданвилле (США).

Какой бы ни была история, но она родила нас.

Эту фразу сказал Георгий Александров — советский государственный деятель, академик. Так, какими бы ужасными не были отдельные страницы истории СССР, но именно эти события привели к сегодняшнему дню. В настоящее время слово «слон» уже давно не ассоциируется с тоталитарным режимом (есть, например, математический лагерь «Слон»), но следует знать и помнить историю, чтобы избежать ее повторения.